Скалолазка и мировое древо

Синицын Олег Геннадьевич

Она наклонилась ко мне и зашептала, дыша в лицо жареным луком:

— Ты отправишься на жертвенник быстрее, чем успеешь сказать: «Ой, что я наделала! Почему я не мыла тарелки быстрее?!» Мой тебе совет: принимайся прямо сейчас, потому что дорога каждая секунда.

И, задев меня кисельным плечом, она вышла из посудомоечной на кухню, тяжело переступая с ноги на ногу. Дверь за ней оглушительно захлопнулась. Шиншилла отомстила мне за историю с говяжьей ногой.

Максимка вылез из-под мойки, облизывая пальцы. Шоколадной плитки при нем уже не было.

Я без интереса покосилась на горы грязной посуды. И повернулась к мальчугану:

— Рассказывай!

И он стал

рассказывать. После того как Максимка вытек вместе с озером в новый водоем в низине, он первым делом утопил ребризер, чтобы замести следы. Прямо как я поступил, меня даже гордость взяла. Затем он поднялся на вал и из надежного укрытия стал наблюдать, что творится на дне бывшего озера. Меня к тому времени уже увезли. Боевики ковырялись в развалинах города. Они очистили от ила центральную улицу, затем долго ждали. Часа через полтора, по словам Максимки, в котлован съехала «большая стальная машина». Скорее всего, мальчишка видел бронированный «хаммер». Машина проехала по центральной улице и остановилась возле холма. Из нее вышли: бритоголовый в камуфляже, молодой человек и «самый главный».

Ирбис, Мерфи... и Кларк.

Боевиков они оставили у подножия холма, а сами поднялись на вершину, к пирамиде. Медальон вставлял Ирбис, очевидно, он уже делал это раньше, а сейчас повторно демонстрировал результат повелителю. Похоже, дело происходило сразу после моей встречи с Кларком в тронном зале.

— Так что же случилось? — спросила я.

— Медальон засиял на солнце, — ответил Максимка. — Ярко и очень красиво.

Вот значит как. Для активации артефакта требовалось солнце. Неудивительно, что под толщей воды у меня ничего не вышло. Как обидно! Если бы я не попалась, то моим врагам не достался бы артефакт и они не добились бы результата.

— И куда указал луч?

Максимка посмотрел на меня озадаченно:

— Не было никакого луча.

— Ну как же! Зачем тогда медальону светиться? Он должен был указать на какое-то место. Ты, наверное, чего-нибудь не увидел.

— Да все я увидел! — обиделся Максимка. — Я очень близко подобрался; прямо под их машиной залег!

— Медальон должен был указать, где растет древо. Может, он в какую-то сторону больше светил?

— Он во все стороны светил одинаково, как лампочка. Эта троица не меньше получаса пялилась на свечение и чесала в затылках. Затем они вытащили медальон, сели в машину и уехали. — Он помолчал и добавил: — И я вместе с ними.

Я вытаращила на него глаза.

— Ну а как, думаешь, я попал сюда? — развел он руками. — Прицепился к днищу. Травы насобирал за шиворот, зато теперь я здесь, рядом с тобой!

— И оба мы в узилище.

— Где?

— В неволе.

Я крепко задумалась. Максимка поведал очень интересную историю. И очень важную. Кларк и компания пока не знают, где находится древо Ашваттха. Это радует. Не все так плохо, как я думала.

Но куда указывает медальон?

— У меня есть великолепная идея! — воскликнул Максимка со злодейской ухмылкой. — Давай этой корове все тарелки перебьем! Тогда ей достанется от того серьезного мужика!

— У меня есть идея получше, — ответила я, задумчиво глядя на тележки с посудой. — Мы их вымоем.

— Ты серьезно? — усомнился мальчишка. — Ты в самом деле считаешь, что эта идея лучше?

Я не ответила.

Завалы из немытой керамики лучше всего символизировали бардак, который царил в моей голове. Я откровенно не понимала, на что указывал пылающий медальон, а разобраться в этом мешала куча посторонних мыслей, воспоминаний и фактов. Мне вдруг подумалось, что если я наведу порядок вокруг себя, то порядок установится и в моей голове. И

я быстро найду решение.

— Вот тебе перчатки, — сказала я. — Вставай к этой раковине. За тобой все вилки и ложки. За мной чашки и тарелки. Как одолеешь, начнешь помогать мне. Знаешь, как мыть?

— Угу.

— Тогда в бой, супермен!

За окнами окончательно стемнело, а под потолком горели только две крохотные лампочки. Мы работали усердно и с энтузиазмом. Максимка драил столовые приборы, я возилась с посудой. Я брала тарелки, окунала их в горячую воду, натирала порошком до слепящей белизны, затем снова промывала в горячей воде и отправляла под струю чистой холодной. С каждой вымытой тарелкой мои мысли шажок за шажочком приближались к разгадке головоломки, подброшенной из глубины веков.

Древний город имеет форму мандалы, это очевидно. А так как мандала является картой, то и городские постройки то же самое. Карта. У меня есть подозрение, что эта карта обозначает саму долину Ашваттха. Нутром чую, только доказательств нет.

Медальон, установленный в определенном месте города (в определенном месте карты), является указателем. Ну а чем еще? Функция указателя состоит в том, чтобы обозначить направление поисков объекта. Какие бывают указатели? «Багдад на северо-востоке». «До «Икеи» два километра, вы на верном пути, друзья!» Если бы каждому хараппскому строению соответствовал объект в долине — скала, плато, ущелье, то сияние медальона в определенную сторону указало бы на место, где находится древо. На какую-нибудь поляну в лесу или тайное ущелье.

Но проблема в том, что медальон никуда не указывает! Светит себе и светит. И это, черт возьми, как нельзя лучше согласуется с учениями индуизма и буддизма! Потому что мировое древо не может располагаться ни в каком другом месте, кроме центра мира. А где этот центр на моей карте? Там же, где и медальон.

Получается замкнутый круг. Медальон указывает: древо Ашваттха находится в центре мира, не сомневайтесь! Но где центр мира? Там, где растет древо Ашваттха. А где растет древо? В центре мира... Это настоящее издевательство. Указатель указывает сам на себя — бессмыслица! Если только не воспринимать его указание буквально, но под пирамидой, покрытой илом, мировое древо расти не может!

...К середине ночи Максимка закончил со столовыми приборами и принялся за чашки, но эта работа его сморила, и он уснул, навалившись на раковину. Я отнесла его на руках в дальнюю комнату, куда меня днем привели охранники Кларка, и уложила на мягких бельевых тюках. Прикрыла с разных сторон, чтобы не заметила Шиншилла, затем вернулась к посуде и своей задачке.

Из-за нее мне совершенно не хотелось спать. Головоломка оказалась классической, да к тому же не разрешаемой методами традиционной европейской логики. Ты движешься по замкнутому кругу мандалы и пытаешься найти поворот, который приведет тебя в центр, к божеству и чуду. Проблема в том, что такого поворота не существует. Центр огорожен сплошным бриллиантовым кольцом, которое невозможно разорвать. Круг — это символ сансары, бытия, в нем вращаются души, перерождаясь из муравья в баобаб, из баобаба в человека, а затем обратно в баобаб и обратно в муравья. И так без конца. Вырваться из заколдованного круга сансары и войти в нирвану может лишь настоящий Будда (в переводе с санскрита «пробудившийся»). Будде решить эту задачку — раз плюнуть. А я намертво в ней увязла, видимо, рано мне еще в нирвану. Стану в следующей жизни овчаркой. Ею быть хорошо! Погавкала, поносилась по вольеру, стащила с кухни говяжью ногу, а отвечать будет Алена Овчинникова.