Скальпель Оккама
Шрифт:
– Короче, ты пытаешься уяснить себе, чего он хочет? Чего может желать такой человек, как он?
– Я знал, ты тот самый парень, который сейчас мне нужен, - сказал Карл, и в его голосе прозвучали чуть ли не счастливые нотки.
– Именно так. Что касается меня лично, работу я себе найду без малейшего труда. Был бы тут Эпстайн, все оказалось бы проще. Но он мертв и сожжен.
– Сожжен?
– Да. Тебе это, конечно, не известно. Таковы инструкции старика. У нас много пишут о частных плавательных бассейнах с холодной и горячей водой, но ручаюсь, тебе никогда не доводилось слышать о человеке, у которого в нижнем помещении
Джо развел руками:
– Конечно, если ты можешь в любую минуту вытащить из кармана два миллиарда долларов наличными, тебе легко получить все что угодно. Между прочим, а как насчет законности?
– Точь-в-точь как ты сказал: все законно, когда у тебя есть два миллиарда наличными... Все прошло - не подкопаешься. Окружной медицинский эксперт прибыл и подписал все бумаги. Когда старик отдаст концы, он тоже приедет - это особо предусмотрено в завещании. Стоп! Ты не подумай, что я хочу бросить тень на эксперта. Он не был подкуплен. Тело Эпстайна он освидетельствовал самым тщательным образом.
– Это все ясно. Тревожит тебя другое - что будет потом.
– Правильно. Что сделал старик за последние десять лет после появления Уилера и чем это отличается от предыдущего направления его деятельности? И в какой мере это различие следует приписать влиянию Уилера? Вот в чем нам надо разобраться, Джо, а отсюда мы можем уже экстраполировать, как Уилер намерен использовать величайшее экономическое могущество, которым когда-либо в мире обладал один человек.
– Об этом давай и поговорим, - сказал Джо, и на губах у него появилась тень улыбки.
Карл Триллинг знал характер брата и ответил ему таким же намеком на улыбку. Разговаривали они еще долго.
Крематорий в нижнем помещении двухэтажного подвала был построен в строго функциональном стиле: никаких ритуальных деталей, ничего такого, что могло бы вызвать эмоции. Мы располагаем подробным описанием событий, случившихся, когда после долгих-долгих ожиданий старик наконец умер. Все было сделано в точном соответствии с его указаниями немедленно после того, как смерть его была засвидетельствована медицинским экспертом, и до официального оповещения о случившемся... И вот с пугающим лязгом раскрылась квадратная пасть печи и оттуда вырвались волна жара и сноп света того оттенка, который у кузнецов в давние времена назывался соломенно-желтым. Простой, без всяких украшений, гроб медленно вкатился внутрь, по углам его сразу вспыхнули язычки пламени, и дверцы печи с грохотом захлопнулись.
Медицинский эксперт наклонился над маленьким столиком и поставил свою подпись в двух местах. Карл Триллинг и Кливленд Уилер сделали то же самое. Эксперт оторвал от блока копии документов, сложил их и сунул в нагрудный карман. Он взглянул на квадратный проем печи с железными дверками, открыл было рот, снова закрыл его и пожал плечами.
– Всего хорошего, доктор, - сказал он, протягивая руку Триллингу.
– Всего доброго, доктор. Ругози ожидает вас за дверью, он вас проводит,
Молча пожав руку Кливленду Уилеру, эксперт ушел.
– Я понимаю, что он сейчас испытывает, - сказал Карл. Нужно было сказать какую-нибудь фразу. Нечто запоминающееся - как-никак конец целой эпохи. Что-то вроде: "Один маленький шаг человека..."
Кливленд Уилер улыбнулся:
– Если вы думаете, что процитировали первые слова астронавта
– Но он-то был НЕ СОВСЕМ ЧЕЛОВЕК.
– Говорят, - бросил Уилер с полуулыбкой и отвернулся, и в эту секунду Карл почувствовал: наступил решающий момент.
Он произнес нарочито бесстрастным голосом:
– Я сказал насчет ЧЕЛОВЕКА в буквальном смысле этого слова, Уилер.
И тут не столь уж важным было, что именно сказал Карл. На это Уилер мог ответить еще одной полуулыбкой и промолчать. Но интонация и, пожалуй, само обращение "Уилер"!.. У деловых людей всегда существует определенный ритуал. Для нескольких людей его уровня и ближайших подчиненных он был "Клив". Для нижестоящих он был "мистер Уилер" в разговоре и просто "Уилер" за глаза. Но никто даже из равных ему никогда не решился бы назвать его в лицо "Уилер". Как бы там ни было, слова Карла заставили Кливленда Уилера отпустить дверную ручку, за которую он уже взялся, и обернуться. Лицо его выражало любопытство и настороженность.
– Вы уж растолкуйте мне, доктор, что все это значит.
– Я сделаю нечто большее. Идемте со мной, - ответил Карл,
И без лишних объяснений направился в угол комнаты, отгороженный печью, предоставив Уилеру самому решать, идти ему за ним или нет.
Уилер пошел.
Дойдя до угла, Карл повернулся к нему:
– Если вы когда-нибудь скажете кому-либо о том, что сейчас увидите, я просто откажусь от всего. А если вздумаете вернуться сюда, вы не найдете здесь ничего, что подтвердило бы ваши слова.
Он вынул из-за пояса широкую, дюйма в четыре, стальную пластинку сложной формы и воткнул ее куда-то в шов между массивными камнями, из которых была сложена стена. Весь угловой участок стены начал бесшумно и тяжело подниматься вверх. Глядя на глыбу, можно было легко убедиться: это настоящие камни, и пробиться сквозь них обратно, не зная секрета, было бы нелегкой задачей.
Карл зашагал по коридору, по-прежнему не оглядываясь и предоставляя самому Уилеру решать, идти ему дальше или нет.
Уилер шел, Карл слышал его шаги и отметил с удовольствием, что, когда тяжелые блоки, шурша, опустились вниз и прочно сели на свое место, закрыв путь назад, Уилер, может быть, и оглянулся, но не остановился.
– Вы могли заметить, что мы с вами шли вдоль боковой стены печи, - сказал Карл с интонацией гида.
– А сейчас мы позади нее.
Он посторонился и пропустил Уилера вперед в маленькое помещение.
Задняя стенка печи была точно такая, как и передняя. На рельсах, входящих в печь, стояла тележка с уже знакомым гробом; углы его были обуглены, крышка и стенки мокрые; над гробом вился легкий парок. В глубине помещения на маленьком столике лежал небольшой черный чемодан.