Скандал с герцогиней

Боумен Валери

Минуло два дня, и платье было готово. Для Кейт эти два дня прошли в безуспешных попытках написать памфлет. Она снова и снова читала то, что написали Лили и Энни, надеясь, что тот или другой памфлет даст ей идею для ее собственной истории. Откроет глаза на формулу успеха. Оба памфлета носили скандальный характер и некий нравоучительный тон, но Кейт не могла представить, что способна написать нечто подобное. Это было бы не признание. Не мольба о милосердии. Она просто хотела, чтобы это было… искренне. Да, искренне и… честно. Именно об этом просил ее Джеймс. Рассказать

свою историю собственными словами. Но что, если никто не поверит ей? Что, если памфлет не станет бестселлером, как надеется Джеймс? Что, если экземпляры сожгут на улице? Сожгут… Она задохнулась. Она не станет думать об этом. Она должна сделать все, что в ее силах.

На второй день миссис Хартсмид вошла в библиотеку, чтобы объявить, что платье готово. Вместе со служанками она трудилась день и ночь, колдуя над роскошным нарядом, и после нескольких примерок их труды, наконец, успешно завершились.

— Ах, боже мой, какое же оно красивое, — шептала Кейт, осторожно прикасаясь к пене юбок, проводя пальцем по великолепной ткани.

— Его светлость просил меня передать вам это, — сказала экономка, вручая Кейт пергаментный свиток, скрепленный восковой печатью. Кейт сломала печать и быстро пробежала глазами текст. Приглашение на бал к виконту Медфорду. Он продумал все.

— Вы — высокий гость, ваша светлость, — с быстрой улыбкой напомнила экономка.

Кейт прикусила губу, желая проглотить возглас восторга, готовый сорваться с губ.

Она театрально присела перед экономкой в реверансе.

— Пожалуйста, передайте его светлости, что я с радостью принимаю его приглашение.

Кейт смотрела на свое отражение в зеркале. Бабочки снова порхали в ее животе, и на губах играла нежная улыбка. Кейт чувствовала себя Золушкой. Конечно, она помнила свой первый бал, помнила и то платье, которое было на ней. Что и говорить, оно было куда скромнее, чем это. Она покружилась. Легкие воздушные юбки поднялись и медленно опустились. Пышные юбки, лиф с жестким корсетом, длинные рукава, закрывавшие руки до запястья — все это напоминало французскую моду конца прошлого столетия. Прелестное платье, и Кейт ощущала себя во всех этих юбках, кружеве и золотистом шелке как нечто нереальное, некое подобие мечты…

Луиза забрала ее волосы наверх в мягкий узел, пустив вдоль щек вертикальные локоны, обрамляющие нежное лицо. Миссис Хартсмид припасла баночку румян, и Кейт чуть оттенила губы и щеки, и даже маленькую ложбинку в декольте. «Жить! Жить! Жить!» — пела душа.

Кейт бросила еще один взгляд на свое отражение в зеркале и легко вздохнула. У нее не было никаких драгоценностей, да и зачем? И так все чудесно. Оценит ли лорд Медфорд ее красоту? О, зачем она думает об этом? Какое это имеет значение? Эта ночь для наслаждения. Не больше, не меньше. Нет, не стоит думать, что Джеймс — поклонник, а она — юная дебютантка, ищущая мужа. Нельзя придумать более противоположную ситуацию. Она — вдова, обвиняемая в убийстве, заставившая виконта устроить для нее этот бал. Нет, не будет ни лунной ночи в саду, ни поцелуев украдкой. На улице холодно, и она ждет приговора, с горькой усмешкой подумала Кейт.

Очевидно, не стоило ничего романтизировать. Кейт вздохнула. Она хотела танцевать? Что ж, нет смысла ждать дольше.

Она разгладила брови кончиками пальцев и приподняла юбки. Миссис Хартсмид принесла изящные золотые туфельки, которые виконт привез для Кейт с Бонд-стрит. Совершая подобную покупку, он, должно быть, дал пищу сплетникам. О, подождите. Скорей всего, он послал за туфлями Лили или Энни, такой вариант больше походит на правду. А эти барышни так добры и предусмотрительны, без сомнения, именно сестры выбрали эти золотые туфельки с крохотными кисточками на носу.

Кейт прошла к двери спальни и уже взялась за ручку, когда появилась запыхавшаяся Луиза.

— О, ваша светлость, простите. — Она сделал книксен, держа что-то за спиной.

— Вы что-то забыли, Луиза? — спросила Кейт.

— Нет, не забыла. — В глазах горничной сверкнуло любопытство.

— Что же это? — Кейт не могла удержаться от улыбки.

Луиза протянула ей синюю бархатную коробочку.

— Это от его светлости, он хочет, что бы вы надели их сегодня вечером.

Кейт, едва сдерживая любопытство, взяла коробку и, подцепив большим пальцем крышку, открыла ее.

— О боже! — На кремовом шелке лежало сапфировое ожерелье и рядом такие же серьги. Камни были крупные, округлой формы и сверкали, переливаясь бесчисленными гранями.

— Он сказал, что они под стать вашим глазам, — проговорила Луиза, хлопая ресницами.

Кейт чувствовала, как ее щеки покрылись румянцем, а горло перехватило так, что стало трудно дышать.

— О боже, Луиза. Никогда в жизни не видела ничего подобного. Помоги мне надеть их. — Она поспешила подойти к зеркалу и, приподняв локоны, придерживала их, пока Луиза застегивала ожерелье.

— Ужасно хочется завизжать, — призналась Кейт, тихонько подпрыгивая на цыпочках. — Но я воздержусь.

— Разве герцогини визжат? — спросила Луиза, стоя за спиной Кейт и глядя на ее отражение в зеркале широко распахнутыми глазами.

— Не знаю насчет всех герцогинь, но герцогиня, которая выросла на ферме — да. — Она подмигнула горничной, и та ответила ей широкой понимающей улыбкой.

— Если и есть что-то, из-за чего может завизжать герцогиня, я точно могу сказать, что это вот эти драгоценности, — ответила Луиза.

— Не могу не согласиться. — Кейт сделала два глубоких вдоха и шумно выдохнула.

— Я заметила, что вы часто делаете это…

— Что делаю?

— Два глубоких вдоха.

— Ах, это, — отмахнулась Кейт. — Да, этому меня научила моя матушка. Ничто не лечит лучше, чем два глубоких вдоха, всегда говорила она. Особенно, когда волнуешься.

— Вы волнуетесь? — удивилась Луиза.

Кейт рассмеялась и повернулась к горничной лицом.

— А как же? Разве любая молодая леди не волнуется перед балом?

— Не знаю. — Луиза, потупившись, разглядывала свои руки. — Я никогда не была на балу.

Кейт заморгала и ущипнула себя за руку. Разумеется, горничная никогда не была на балу. Что должно произойти, чтобы она могла оказаться там?

— Я вот что скажу тебе, Луиза, надень свое лучшее платье, спустись попозже в зал, и я попрошу лорда Медфорда потанцевать с тобой.

Глаза Луиза стали огромными, словно собирались вылезти из орбит.

— Нет, миледи! — Она отчаянно замотала головой. — Это совершенно невозможно.