Скандал в благородном семействе

Серова Марина Сергеевна

В конце концов, чуточку поразмышляв, я пришла к выводу, что самым лучшим решением будет просто отпустить Дубровина и Зимлиницина и просто последовать за ними, наблюдая, какие последуют действия с их стороны дальше.

Они сами отыщут Веру, если, конечно, не наврали мне только что, и попытаются с ней расквитаться. Если же наврали, соберутся улизнуть из города, что тоже выдаст их. Правда, Вера-то теперь уж точно куда-нибудь спряталась, да и братца ее, наверное, тоже днем с огнем не найдешь. Жаль, Киря не мог подержать моих арестантов подольше.

Но его понять можно: отдел милиции — не частная тюрьма для задержанных по подозрению Тани Ивановой.

Вера прекрасно знает, что, поймав Виталия и Михаила, милиция рано или поздно захочет побеседовать и с ней. Поэтому и попытается скрыться понадежнее. А вот если я сейчас отпущу Дубровина и Зимлиницина, они из-под земли ее достанут, не простят «подружке» такой подставы. К тому же если они действовали заодно, то план дальнейших действий должен исходить именно от Веры, как наиболее хитрой из троицы.

Приняв решение доверить кару рукам тех, кто пострадал, я без промедления вышла из комнаты и стала звонить Кирьянову.

— Что стряслось? — было первым, что он спросил.

— Ничего особенного. Как всегда, требуется твоя помощь, — отозвалась я.

— Опять чей-то адрес нужно отыскать?

— Нет, — улыбнулась я, — теперь уже просто последить кое за кем, чтобы выяснить окончательно, кто убийца. А если потребуется, то и взять его во время признания.

— Просто… Все у тебя как-то уж слишком просто, Татьяна, — усмехнулся Киря. — Это простое дельце, случаем, не связано с убийством Россовой?

— Мог бы и не спрашивать, — сделав обиженный голосок, произнесла я. — Ну так что, не желаешь помочь?

Киря на пару минут замолк, потом громко кашлянул и ответил:

— Ладно, сейчас приеду, а там придумаем.

Я повесила трубку и собралась вернуться к своим «мальчикам». Но еще не дойдя до двери, услышала за ней какой-то крик и бубнение. Как оказалось, Дубровин, воспользовавшись тем, что Павел оказался заперт с ним в одной комнате — я в своих раздумьях даже не заметила, когда парень туда вошел, — стал наезжать на него, как на единственного свидетеля, видевшего его на месте преступления. Он во весь голос горланил:

— Все ты, сучонок, виноват! Эх, зря я тебя еще в саду возле дома мадам не прирезал, меньше б хлопот было.

— Да я-то при чем? — пытался отпереться испуганный Паша. — Вы сами эту кашу заварили, вот и расхлебывайте.

— Ой, да батеньки, как мы, оказывается, говорить-то умеем, — снизив голос, прошипел Дубровин. — Не будь на мне сейчас наручников, никакая дамочка б тебя не спасла.

В этот момент я и появилась, решив прекратить наезды Дубровина на Павла. Зайдя в комнату, я обнаружила, что Зимлиницин сидит в стороне на подоконнике, обхватив свою голову руками, и совершенно не вмешивается в происходящее. Казалось даже, что он вот-вот заплачет.

Я призадумалась. А стоит ли сажать обоих мужиков за решетку после того, как главная виновница окажется там? Или уж предоставить им полную свободу? Пока это еще было в моих

руках.

Я пристально посмотрела на мужчин. Михаил отсидел немалый срок, да еще ни за что. Теперь у него вновь появилась работа, надежда на лучшее. Если он сядет повторно, его жизнь сломается на сей раз навсегда. Мне стало его по-настоящему жалко, ведь он еще молод, тридцати нет. Что же касается Дубровина, то он хоть и был еще тем ловеласом, способным на злые шутки, но в данном случае всего-навсего попался в хитро расставленные коварной женщиной сети.

«Нет, не могу я позволить поломать их судьбы, тем более если выяснится, что виновница действительно Вера», — пришла я к такому выводу.

— Ну ладно, мальчики, пошутили, и хватит, — сказала я вслух, рассматривая всех троих. — Раз уж вы эту игру затеяли, придется вам ее и заканчивать.

Мои «гости» сразу насторожились, но спросить ни о чем не решались, понимая, что я приняла решение и от них уже ничего не зависит.

— Что думаете делать и как дальше жить? — неожиданно и как бы вовсе не в тему спросила я.

— В каком смысле? — очнулся Михаил, явно почувствовав, что не все так безнадежно, как ему показалось с самого начала. — Вы что, нас отпускаете?

— Пока еще нет. Но вы же небось сами понимаете: для того чтобы вас посадить, у меня должны быть какие-то доказательства. А их пока нет, — ответила я, действуя по намеченному плану, но пока не давая им знать об имеющейся у меня пленке с записью разговора. Правда, на следующей фразе в моем голосе зазвучала легкая угроза: — Впрочем, они могут и не появиться, но только в том случае, если мне удастся припереть к стенке вашу Веруньку, а также если ваши дальнейшие планы меня устроят и я сочту их не слишком отрицательными.

Мужчины замолкли чуть ли не с открытыми ртами, совершенно не ожидая такого поворота событий. Потом наконец Виталий пришел в себя и, не глядя мне в глаза, произнес:

— Да какие тут могут быть планы? Свалю за бугор, да и дело с концом.

Я пристально взглянула на него и по нервно движущимся желвакам поняла: Виталий едва сдерживается, чтобы не поведать о том, что сначала он кое-кому долг вернет, а потом уж подумает, как жить дальше.

«Значит, правильно я на его счет подумала, — обрадовалась я, — не оставит он Верку в покое, пока не выяснит всего. Очень даже замечательно».

Выслушав недлинное разъяснение Виталия, я перевела взгляд на слегка приободрившегося Михаила, и тот сразу ответил:

— К матери уеду, в деревню. Там у нее глушь такая… — а потом добавил: — Отдохнуть мне надо от городских забав, нервишки подлечить.

От меня не ускользнул осуждающий взгляд, который в тот момент Дубровин бросил на своего, теперь уже бывшего, друга, но словам Зимлиницина я все же поверила.

— Ну вот и отлично, — произнесла я, когда все смолкли. — Лучшего и я бы придумать не могла. Ну а раз уж так все хорошо складывается, не выпить ли нам кофейку, а тем временем хоть что-нибудь вспомнить.