Скандал
Шрифт:
Боже милостивый, какое фиаско!
Зато Саймон Огастас Траэрн, граф Блэйд, как она и предполагала, был само совершенство… Правда, ее несколько смутила холодность его странного взгляда, но некоторого холодного блеска и следовало ожидать в глазах дракона, успокоила она себя.
Неожиданной для нее оказалась и резкость черт его лица. Конечно же, не вина Блэйда, что нет и намека на нежность и мягкость в его четко очерченном профиле, высоких скулах и решительно вылепленном подбородке. Без сомнения, это лицо человека с сильным характером, размышляла Эмили. Лицо, отражающее огромную
Как жаль, что он оказался графом. Теперь пропасть между ними стала еще шире, чем когда он был просто Траэрном.
Чашка с блюдцем опять предательски звякнула, когда Эмили наклонилась вперед.
— Позвольте мне принять у вас чашку, мисс Фарингдон. — Теплые сильные пальцы Саймона случайно задели ее руку, когда он решительно отобрал у нее чашку.
— Спасибо. — Эмили прикусила губу и откинулась в кресле.
Теперь ее унижению не было предела. Она явно чуть не поставила свою чашку на чьи-то колени, возможно даже на его колени. Черт подери! Она отчаянно молилась, чтобы этот кошмар наяву наконец прекратился.
— Советую вам надеть очки, мисс Фарингдон, — вполголоса пробормотал Саймон, пока остальные леди продолжали вымученную дискуссию о справедливости статей в «Эдинбургском обозрении». — Нет никакого смысла ходить вслепую. Мы с вами ведь старые друзья. Со мной вам можно не волноваться о веяниях моды.
Эмили вздохнула:
— Полагаю, вы правы, милорд. В любом случае вы меня в них уже видели.
Она порылась в своей сумке и извлекла оттуда очки. Мужественные черты лица Саймона и странная холодность его глаз обрели наконец четкость. Она увидела, что он очень внимательно изучает ее, и попыталась прочесть его мысли:
— Кажется, не совсем то, что вы ожидали, да, милорд?
Его губы дрогнули в мимолетной веселой усмешке.
— В жизни вы еще интереснее, чем в письмах, мисс Фарингдон. Уверяю вас, я ничуть не разочарован. Надеюсь только, что вы можете сказать то же самое.
Эмили раскрыла рот от изумления.
— Раз-зочарована? — заикаясь произнесла она. — Нет-нет, ничуть, мистер Траэрн, то есть… я хочу сказать, милорд.
Эмили покраснела, напомнив себе, что ей уже двадцать четыре года и она не глупенькая ученица. Более того, она переписывалась с этим человеком уже несколько месяцев.
— Хорошо. Видите, мы продвигаемся вперед. — В голосе Саймона прозвучало удовлетворение.
Он не спеша отпил еще чаю, и что-то неуловимое в изгибе его рта намекнуло, что он не в восторге от этого сорта.
Итак, Эмили решила вести себя, как подобает взрослому человеку, а посему попыталась включиться в вяло текущую беседу, что шла в гостиной. Члены общества тщетно пытались оживить нудную дискуссию о влиянии поэтов «Озерной школы», и Эмили изо всех сил старалась помочь им.
Граф какое-то время только молча потягивал чай.
Эмили уже начала чувствовать себя более привычно, когда Саймон вдруг отставил чашку и, словно гром среди ясного неба, разразился словами:
— Кстати, о Байроне и ему подобных: кто-нибудь имел случай прочесть последнее творение лорда Эшбрука «Герой Марлианы»? Лично мне оно кажется лишь
Ошеломляющее воздействие сего, казалось бы, безобидного замечания проявилось сразу же. Обе мисс Инглбрайт одновременно поперхнулись. У мисс Брейсгердл от ужаса задрожали губы. Мисс Хорнсби переглянулась через всю комнату с мисс Остли. Эмили уставилась на свои руки, крепко сжатые на коленях. Даже Саймон, несмотря на всю свою философскую холодность, казался слегка опешившим от свинцовой тишины, нависшей над гостиной. Эта тишина была совсем иная, чем та, что время от времени устанавливалась раньше. В той чувствовалась неловкость, а в этой были явная враждебность и даже обвинение.
Саймон огляделся с несколько озадаченным видом:
— Я понимаю… вероятно, никто из вас не имел случая прочесть поэму Эшбрука?
— Нет, милорд. Мы ее не читали. — Эмили избегала его взгляда, зная, что щеки ее полыхают. Она снова потянулась за чашкой в отчаянной попытке занять чем-то свои дрожащие пальцы.
— Не слишком большая потеря, уверяю вас, — нараспев произнес Саймон. В его золотистых глазах загорелся опасный интерес — интерес дракона, наметившего себе добычу.
Леди из Общества литературных четвергов неожиданно пробудились к жизни. Они полностью завладели беседой, словно упоминание имени Эшбрука подхлестнуло их к действию. Их голоса зазвучали громче, заполнив гостиную долгим скучным обсуждением последнего произведения Марии Эджворт «Покровительство». Даже в «Эдинбургском обозрении», обычно заискивающем перед мисс Эджворт, затруднились отыскать в этом сочинении что-нибудь хорошее. Леди из литературных четвергов разметали его в клочья.
С холодной непонятной улыбкой Саймон вновь откинулся в кресле и предоставил дискуссии бушевать без него.
— Извините меня, — пробормотал он Эмили. — Похоже, я сказал что-то неудачное.
Эмили поперхнулась чаем.
— Ничего подобного, милорд, — выдавила она меж судорожных попыток вздохнуть. Глаза ее увлажнились. — Просто мы здесь не очень хорошо знакомы с произведениями лорда Эшбрука.
— Понятно. — Саймон наклонился и спокойно хлопнул Эмили по спине.
Эмили покачнулась, а затем вернула себе равновесие и способность дышать. Ей удалось произнести:
— Благодарю вас, милорд.
— Всегда к вашим услугам. — Сардонически усмехаясь уголками рта, граф встал. В гостиной мгновенно воцарилась тишина, на сей раз явно исполненная надежды на его уход. Он приподнял брови. — Прошу меня извинить, леди, но я доджей вас покинуть. Я обещал леди Гиллингем вернуться рано. Надеюсь иметь удовольствие видеть вас еще. Уверяю вас, это был очень познавательный вечер.
Несколько минут вежливой суматохи, и Саймон был поспешно препровожден к двери. Он вежливо поклонился и зашагал по узкой тропинке к воротам, где был привязан его жеребец. Он вскочил в седло, прощаясь, приподнял шляпу и поскакал по дорожке.