Скандал
Шрифт:
Коль обнял Анну-Марию – уверенно, тепло и любовно. Хейке задумчиво сказал:
– Нет, я думаю, особо избранный родится не сейчас. Но дело близится к развязке. Помните, Тула и Эскиль слишком близко подошли к Тенгелю Злому!
– И Эскиль тоже? – сказала Анна-Мария. – Ах да, он же нашел флейту Тенгеля Злого. В Эльдафьорде.
– Да. И наверняка это был замысел Тенгеля Злого, чтобы он нашел ее… Он слабо улыбнулся.
– И заманить кладоискателей в Эльдафьорд тоже было кознями нашего недоброго родича. Мы потом об этом догадались. Он приворожил их души, чтобы они пустились на поиски сокровища –
– Да, а кто же такой был первый Йолин? – спросил Коль.
– Этого мы пока не знаем. Но было бы забавно узнать… – Хейке поглядел на них. – Но есть кое-что еще, о чем вы никогда не слышали…
Анна-Мария перебила:
– А тот мальчик, рассказавший Эскилю о кладе – когда ему было двенадцать лет – и пробудивший тягу к сокровищу… Думаешь, он тоже был подослан Тенгелем Злым?
– Я никогда об этом не задумывался, – сказал Хейке с просветлевшим взглядом. – Но думаю, ты права, Анна-Мария! Это был какой-то бродяжка – пришел и ушел. Никто, кроме Эскиля, не мог его вспомнить.
Анна-Мария улыбнулась, гордая своей догадкой.
– Однако я перебила тебя, – продолжила она. – Извини!
– Ничего страшного. Того, что я хотел рассказать, вы никогда не слышали. Потому что я поведал об этом только Винге. Мне было жутко рассказывать об этом. Вы слышали, что меня однажды привязали к дереву, – когда Тенгель Злой вселился в мою душу и заставлял служить ему?
– Да, – сказал Коль. – Тогда вы нашли флейту Тенгеля Злого и взяли ее с собой.
– Именно так. Но Винга оказалась мудрее и осознала опасность. Она связала меня, прежде чем я успел заиграть на флейте и вызвать нашего зловещего предка.
– И бросила флейту в костер.
– Да. Это было ужасно. В тот миг я был рабом Тенгеля Злого, и вы не можете себе представить, как разрывалась моя душа! И потом, когда Винга вызвала Ширу… Если бы я не был связан, я бы убил собственную жену.
Анна-Мария содрогнулась. Теперь они впервые почувствовали, как велика и непостижима власть Тенгеля Злого – а ведь он еще не проснулся.
– А потом случилось то, о чем я никогда не рассказывал, – начал Хейке. – Как вам известно, Шира уничтожила флейту, обрызгав ее каплями воды. А что творилось тогда во мне, было так ужасно, что я до сих пор просыпаюсь в холодном поту. Тенгель Злой разозлился на меня за «предательство». Мне показалось, что он сломал каждую косточку в моем теле и наполнил вены расплавленным свинцом. Сердце колотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди. В глазах сверкали искры, и казалось, что кто-то вонзил копье мне в мозг. Я весь, весь превратился в боль и смертельный страх. Но самым ужасным был крик. Тенгель Злой кричал от ярости, покидая мое тело. Барабанные перепонки мои задрожали и едва не лопнули. Голова наполнилась нечеловеческим криком, каждая клеточка тела корчилась от боли и муки. Остальные ничего не слышали, говорила потом Винга. Минуту, показавшуюся мне вечностью, он сжимал меня в тисках яростного крика,
Хейке глубоко вздохнул.
– Я много пережил на своем веку. Больше, чем выпадает на долю обычных людей. Многие ужасные вещи я предпочел бы забыть. Но ничего не было страшнее той душераздирающей мести Тенгеля Злого за то, что я позволил себя связать.
В комнате воцарилось молчание.
– Не приведи Господь оказаться в твоей шкуре, Хейке, – сказал Коль. – Хотя и немного найдется на белом свете людей, которыми бы я так восхищался.
– Спасибо!
– А другой человек, которым я восхищаюсь, это мой работодатель, старый Молин, – продолжал Коль. – Он ужасно страдает. Кристер собирался просить тебя помочь старику. Подбодрить…
Потом они долго разговаривали о планах Кристера, о Молине и малышке Магдалене, в судьбе которой все принимали живейшее участие. Вернулся Кристер, удивленный и обрадованный приездом Хейке, и разговор затянулся до позднего вечера. Они строили планы и обсуждали разные варианты спасения Магдалены – или, на худой конец, поиска ее могилы. Кристер старался больше всех, и чем дальше он рассказывал об этой загадочной истории, тем более заинтересованным становился Хейке. В итоге он обещал посмотреть старого Молина. Ибо, как сказал Коль: «Старик стоит того, Нуртэлье много потеряет в день, когда он умрет».
Кристер был так возбужден приездом Хейке, что напрочь позабыл о новости, которую спешил рассказать. Но когда заговорили о Молине, она сама всплыла у него в памяти.
Он аж начал заикаться от волнения:
– А знаете, что? Я… я колдовал! Да, это правда, у меня есть двое свидетелей. Наконец-то пришло мое время, я так долго ждал! Я заставил расцвести увядшую розу!
Увидев скептические физиономии, он продолжал:
– Сначала она безжизненно свешивалась из вазы, и даже лепестки облетели. Но я произнес магические заклинания – и когда вернулся с балкона, она была, как новая! Да, клянусь! Новые лепестки и все остальное. Я просто обалдел!
Хейке увидел, как в глазах Анны-Марии и Коля загорелась надежда. Если Кристер «меченый», то их ребенок будет нормальным.
Он повернулся к отважному сыну Тулы – юноше с веселыми глазами, обаятельной улыбкой и щербинками между зубов.
– Дай-ка я взгляну на тебя, – медленно проговорил он.
Вот так же когда-то он отвел к окну Тулу и изучал ее глаза, держа над головой лампу.
– Кристер, я не вижу в твоих глазах никакого желтого или зеленого отлива, – сказал Хейке. – Но его не было и у твоей матери Тулы, однако же она «меченая». Правда, она делала все, чтобы скрыть этот факт. А ты наоборот, трубишь о своих способностях на всех перекрестках.
– Как это говорят? – добродушно вмешался Коль. – Пустые бочки пуще гремят, да, Кристер? Тот разгневанно повернулся к Колю.
– Я не пустая бочка! Ты сам можешь посмотреть на эту розу!
– Да я просто поддразнил, – успокоил Коль. – Я верю тебе.
– Твои свидетели, – сказал Хейке серьезным тоном, стараясь не смотреть на Кристера, чтобы парень не заметил веселости в его взгляде, – это, конечно, старый Молин, а еще кто?
– Его слуга.