Скандальная графиня
Шрифт:
Джорджия была в восторге, словно могла поставить это себе в заслугу, что было совершенно не так. Ей радостно было видеть Дрессера в привычной для него среде, как бы далека эта среда ни была от ее привычной.
Очень скоро Джорджия освоилась в таверне, и не в последнюю очередь в этом повинен был эль. Темный и крепкий, он сначала показался ей странным на вкус, однако она вскоре привыкла. Джентльмены слегка заигрывали с ней, однако никто не преступил правил приличия. Она понимала, что они вели бы себя так же
Ее заворожили истории о флотской жизни и дальних странах, хотя она понимала, что моряки выбирают те случаи, что поприличнее. Пирог оказался божественным, и эль был ему под стать.
Джорджия отослала портшез в родительскую резиденцию, и вот теперь они не спеша шли по Пэлл-Мэлл в сторону дома.
– Не припомню, когда я в последний раз так наслаждалась… и было ли такое вообще, – честно призналась Джорджия.
– Может быть, в благодарность вы хотя бы намекнете на то, каким будет ваш костюм на маскараде?
– Вот еще!
– Но ведь мы поедем туда вместе, так что сохранить тайну вам все равно не удастся.
– Именно чтобы сохранить тайну, я намерена ехать туда одна!
– Хитро. Однако готов поставить тысячу фунтов, что тотчас вас узнаю!
– Да полно, есть ли у вас свободная тысяча? – с вызовом спросила Джорджия.
– Вы правы, такие деньги на ветер я бросать не стану. Тогда на что мы с вами можем поспорить?
– Поспорить?
– Спорю, что узнаю вас задолго до того, как гости снимут маски.
– Ну, тогда условия спора нужно слегка подправить: выиграет тот, кто первым узнает другого!
– Справедливо. Но подходящий приз для победителя нелегко выбрать.
– Мы с вами такие разные, – согласилась Джорджия. – Вы мужчина. А я женщина. Вы бедны, а я состоятельна…
– Каждый из нас может выиграть время.
– Время?
Джорджия понимала, что беседа их перетекает в опасное русло, однако была все еще слегка одурманена элем.
– Победитель получает право в течение четверти часа обходиться с побежденным по своему усмотрению.
Она мигом протрезвела.
– Но это немыслимо!
Однако вместо того чтобы спорить или уговаривать, Дрессер сказал:
– Вы мудры, леди. Надобно оговорить еще одно условие нашего пари. Проигравший не должен быть разочарован.
– Тогда к чему этот спор?
– Так вы жаждете разочарования?
– Ну… я рассчитываю на сильные ощущения.
– Именно ради этого и затевается любое пари, – улыбнулся Дрессер. – Впрочем, даже если вы выиграете, я обещаю вам сильные ощущения. А что вы потребуете от меня в эти четверть часа?
Это был прямой
– Вы догола разденетесь передо мной!
– Готов проделать это прямо здесь и сейчас, если вы того хотите.
Она оглядела улицу, заполненную людьми.
– Вы не посмеете!
– Пардон, вы хотели сказать, что это вы не посмеете.
– Конечно! Иначе моя репутация будет погублена навеки.
– Тогда и я не стану. Думаю, вам не стоит видеть подобное – вы наверняка завизжите во всю мочь!
– Ах, как беззастенчиво вы блефуете, сэр!
– Нет, это вовсе не блеф. Мужчины частенько видят друг друга нагими – например, мы раздеваемся после боя, чтобы смыть с себя кровь, или когда плаваем в море, или в публичном доме… О, пардон, мадам! Я хотел сказать, что обнажиться для меня не проблема.
Джорджия понимала, что самое время возмутиться и прервать крайне неприличный разговор, однако устоять было выше ее сил… как и устоять перед рискованным пари! В конце концов, всего каких-то четверть часа, и ей обещано, что она не будет разочарована.
Здравый смысл в ней боролся с одурманенным элем сознанием – и позорно проиграл.
– Давайте уточним условия нашего пари. Если я узнаю вас раньше, чем вы меня, в моем распоряжении окажутся пятнадцать минут, в течение которых вы будете всецело мне подчиняться.
– Ровно до тех пор, пока происходящее будет мне приятно, – напомнил ей Дрессер, однако глаза его озорно сверкнули.
«Но если он разденется перед мной, то явно не разочаруется». От этой мысли Джорджию бросило в жар. Ведь она никогда прежде не видела обнаженного мужчину. Никогда…
– Ну а если выигрываю я, – сказал он, – я потребую того же от вас.
Раздеться? О нет, не может быть… И потом, это сильно бы ее расстроило. И все же…
Когда-то она держала в руках пойманную птичку и помнила, как у той колотилось сердечко.
О, этот страх перед неизведанным! Страх перед новым всесокрушающим скандалом! Но более всего страшилась она сейчас нарастающего в ней возбуждения.
И здравый смысл победил.
– Я не могу допустить нового скандала вокруг моего имени.
– Мы с вами живем под одной крышей. Ваши родители спят неподалеку. Но никто ни о чем не узнает. Никогда. Даже если я выиграю пари, то не разочарую вас. Я никогда не огорчу вас, Джорджия.
Взглянув ему в глаза, она поняла, что Дрессер говорит правду. Впрочем, она всегда знала, что он не лжец. Ему можно было доверять во всем, и это… это делало приключение вполне вероятным.
– Ну хорошо, – решилась она. – В конце концов, я совершенно уверена в своей победе. Вы очень приметны на вид, а я запрещу матери заговаривать со мной на маскараде, чтобы не обнаружить себя.