Скандальная графиня

Беверли Джо

– Но ведь это весьма серьезная перемена статуса. Она же была служанкой в богатом доме, и тут… вдруг…

– Уверяю, для нее это были перемены к лучшему – она сделалась хозяйкой собственного дома, а со временем и матерью пятерых малюток.

– Ну да, разумеется, – вздохнула Джорджия и вдруг спросила: – А ты не жалеешь, что не замужем, Джейн?

– Мне ни разу не сделали предложения, от которого я не в силах была бы отказаться, миледи. Отсутствие супруга куда лучше, нежели не пойми какой муж, моя госпожа.

– Возможно, поэтому Господь

и выдумал любовь. Чтобы побороть наше здравомыслие. Неужели ты никогда не была влюблена?

– Да вроде не было ничего такого, что стоило бы разговора. Вот побожиться могу: если бы я не на шутку влюбилась, то уж точно бы это заметила. Зачастую влюбленные годятся лишь на то, чтобы запереть их в Бедлам. Помню одну служаночку: она как влюбилась, так и ходить-то не могла ровненько, потому как ее все время покачивало. Приходилось мне видеть и женщин, и даже мужчин, которых эта самая любовь до добра не довела.

Джорджия продолжала улыбаться так, словно ее совесть была чиста, как у монашки.

– Но неужели невозможен – как бы это сказать – счастливый мезальянс? Например, когда благородная леди убегает с лакеем? Или когда джентльмен женится на молочнице?

– Сильно сомневаюсь, миледи. Как-то юная высокорожденная леди насмерть влюбилась и сбежала с каретником – нет, вы представьте только! Молодец был на редкость хорош собой, да и работа в руках у него горела. Однако вскоре юная супруга воротилась в отчий дом с младенцем на руках и слезными жалобами на свою тяжелую жизнь: ей недоставало красивых нарядов, празднеств, слуг.

– И что же было дальше?

– Дальше? Ее супруг пришел и потребовал вернуть ему законную супругу и дитя, потому что был вправе того потребовать. А отец леди без единого слова выполнил требования своего зятя, потому как они были вполне законны. Она выбрала свою долю, ибо супруга обязана жить жизнью мужа, и, честно говоря, сомневаюсь, что многие дамы согласились бы выйти замуж за мужчину низшего сословия, как бы ни вожделели они возлюбленного. Да и для мужчины эдакий мезальянс не многим лучше. Вообразите, каково это: угодить в объятия прекрасной девы, а в итоге получить жену, не умеющую толком вести дом да к тому же сделавшую его посмешищем в глазах друзей.

Неужели Джейн настолько хитра, что намеренно пытается ее предупредить? Безусловно, и ей Дрессер вначале пришелся по нраву, однако, похоже, она опомнилась куда раньше своей госпожи.

Выйти за Дрессера… Эта мысль предательски преследовала ее уже не первый день. Ее падение в глазах общества будет не таким уж катастрофическим, однако сможет ли она стоически вынести отсутствие великолепных нарядов и вышколенной прислуги?

Да и Дрессеру придется несладко: да, она умеет создавать уют в доме, но лишь располагая деньгами. Его друзья вряд ли будут насмехаться, однако будет ли им комфортно в ее обществе?

В компании морских офицеров она чувствовала себя легко и непринужденно, но девонские друзья Дрессера наверняка из числа мелкопоместных дворян без

громких титулов, а это значит, что для их жен одно-два новых платья в год – это великое счастье и повод для гордости, а сфера их интересов ограничивается детишками и составлением домашних снадобий против всяких малоприятных хвороб вроде кровавого поноса.

– Ну вот, миледи, насилу расчесала ваши волосы, но высохнут они еще не скоро – еще бы, при такой-то густоте!

Джорджия встала и притронулась к влажным волосам, вспоминая, как совсем недавно ее пальцы запутывались в густой шевелюре Дрессера.

– Так принести вам письма, миледи?

– Письма?

– Я докладывала вам еще до того, как вы стали купаться, миледи, вы просто не придали значения.

Все еще обуреваемая своими глупыми мыслями, Джорджия бегло просмотрела письма. Их было три: от Алфеи Мейнард, от Лиззи и еще одно, подписанное «H. Трю». Знакомых с таким именем у нее не было.

Джорджия уже приготовилась сломать печать, но тут Джейн спросила:

– Какое платье вам подать, миледи?

Она пообещала Джейн выходной, а чтобы провести день, не выходя из дома, ничего особенно было не нужно. Но ведь она будет говорить с Дрессером и хотела бы выглядеть достойно.

Однако хватит безумств!

– Вчерашнее, Джейн.

– А если кто-нибудь придет с визитом? Я, как смогла, стряхнула пыль, однако на подоле следы остались.

– Я не приму никого, за исключением Перри. Или… лорда Дрессера, разумеется. – Джорджия поколебалась: ведь ей на самом деле хотелось предстать перед ним в лучшем виде… Нет, довольно безумств! – Принеси мне вчерашнее платье, Джейн, и можешь быть свободна.

Горничная мигом принесла бледно-голубое простенькое платьице, и Джорджия едва ли не вытолкала ее вон, а потом оделась без посторонней помощи.

Одиночество доставляло ей своеобразное удовольствие – это случалось так редко, в основном лишь по ночам.

Что за странное нынче у нее настроение?

Оделась она на удивление быстро и, поглядев на себя в зеркало, подумала, что сейчас немного походит на деревенскую жительницу, с той лишь разницей, что добродетельные селянки не разгуливают по дому с распущенными по плечам волосами.

Добродетельная селянка?..

Она опять вспомнила про пудру для волос. Подошла к двери и, чуть приоткрыв, выглянула в коридор. В доме было тихо. Она легко могла бы проскользнуть в комнату Дрессера, чтобы посмотреть, нет ли там следов пудры. Если она их обнаружит… попробует от них избавиться. Но в ее распоряжении лишь щетка для волос…

Джорджия ушла к себе в комнату и прикрыла за собой дверь. В доме царил идеальный порядок, и слуги наверняка уже прибрались в спальне Дрессера. Другая причина отказа от плана войти в его спальню была несколько иная: это казалось ей глубоко порочным. Еще вчера она без колебаний вошла в комнату Дрессера, уверенная в собственной непорочности. Сегодня же, сделав это, она ощутила бы себя шлюхой.