Скандально известная
Шрифт:
Габби задрожала. Внезапно ей стало очень холодно. Но она не имела права давать волю слепому ужасу.
– Если вы причините ей вред, я убью вас. – Голос Ника был спокойным и серьезным.
– Вы угрожаете мне, капитан? О, прошу прощения. Теперь вы майор, верно?
Хватка Трента слегка ослабела, и Габби судорожно втянула в себя воздух. Затем рука герцога напряглась снова. Это была настоящая пытка, и Габби не сомневалась, что Трент мучает ее нарочно.
– Поздравляю с повышением. Габби, ты ведь знаешь, что это не твой брат, правда? Конечно, знаешь. Но знаешь ли
В его последней фразе звучала злоба. Габби широко раскрыла глаза и уставилась на Ника. Так, значит, он работает на правительство? Она ошиблась в нем с самого начала.
– А вы – моя последняя добыча. – В невозмутимом голосе Ника звучала угроза.
– Примите мои комплименты. У вас нюх ищейки. Я был уверен, что хорошо замел следы. Я следил за вами с тех пор, как вы прибыли в Лондон. Должен признаться, притворившись Уикхэмом, вы сделали очень ловкий ход. Мне понадобилось несколько недель, чтобы убедиться, что настоящий Уикхэм действительно мертв, как и было задумано.
– Это вы его убили.
Трент пожал плечами. Теперь, когда его отвлек Ник, Габби снова могла дышать.
– Я не хотел этого. Сами понимаете, сын моего друга Мэтью и все прочее… Но болван из адвокатской конторы переслал новому графу Уикхэму вместе с другими документами запечатанное письмо, которое Мэтью оставил своему наследнику. Письмо, изобличавшее меня как французского шпиона. Именно благодаря этому старик прожил так долго. У Мэтью было много недостатков, но он не предавал свою страну. Он разрешил мне использовать Готорн-Холл для встреч с нужными людьми только потому, что был на краю финансовой пропасти. Понимаете, место было очень уединенное. К тому же Мэтью проиграл мне крупную сумму, а платить ему было нечем. Но он написал письмо и сообщил об этом мне. Конечно, как только письмо попало в руки сына Мэтью, я решил вернуть его. Думаю, Маркус владел им… э-э… не больше недели.
– Хотите сказать, что вы велели выкрасть это письмо из дома Маркуса, а его самого убить на тот случай, если Уикхэм успел ознакомиться с его содержанием?
Трент улыбнулся:
– Правильно. Конечно, тогда я не был уверен в этом. Но, судя по всему, он действительно прочитал письмо, иначе нас с вами здесь не было бы. Меня сбивает с толку одно: откуда он знал о вашем существовании? Вы ведь так тщательно законспирированы, что правду о вас знают считанные люди. Даже в армии. Я горжусь тем, что отношусь к немногим посвященным.
– Маркус был моим двоюродным братом. Наши матери – сестры. Мы оба выросли на Цейлоне. Мой отец был военным, а его отец – графом. В юности наши пути разошлись, но мы все время поддерживали связь. Неужели вы думали, что я не отомщу вам за его смерть?
– Вот оно, – удовлетворенно сказал Трент. – В цепи ваших рассуждений было слабое звено. Как всегда. Вы надеялись, что я приму вас за Уикхэма, пережившего покушение и прибывшего в Лондон, не так ли? И думали, что я нападу на вас без предварительной проверки?
– Надежда всегда есть.
– И последний вопрос. Кто меня выдал?
– Вы
Трент засмеялся, а затем осмотрелся по сторонам.
– Должен сказать, что наше знакомство доставило мне большое удовольствие. Но, увы, мне пора. Знаете, я приходил сюда не за Габби. Я собирался убить вас. Но она – мой приз. Мэтью обещал ее мне много лет назад, а я всегда прихожу за своим добром.
Он начал пятиться, увлекая за собой Габби. Молодая женщина вцепилась в его руку, пытаясь высвободиться, но тщетно. Она задыхалась; дуло пистолета больно упиралось в ее висок. Несмотря на холод, она вспотела от страха за себя и за Ника.
Габби боялась, что время для бесед закончилось.
Оружие было только у Трента; едва ли он собирался оставлять их в живых. Она догадывалась, что Трент хочет увести Ника подальше от дома, а потом застрелить его. Сердце безудержно колотилось; она хватала ртом воздух и спотыкалась на каждом шагу, пытаясь замедлить отступление Трента, но он оказался удивительно сильным.
Если Ник и понимал замысел Трента, то не подавал виду. Он шел за ними шаг в шаг, старался держаться к Габби как можно ближе и сосредоточил внимание на ее похитителе. В лунном свете его лицо казалось совершенно бесстрастным. Глаза Ника, превратившиеся в кусочки черного льда, не отрывались от лица герцога.
– Знаете, Трент, вам не уйти. Двор окружен. – Голос Ника звучал почти любезно. Трент хмыкнул.
– Не морочьте мне голову.
– Я говорю совершенно серьезно. Со вчерашнего утра за вами установлена слежка. По ту сторону ограды вас ждет дюжина моих людей.
– Сильно сомневаюсь, майор.
– Отпустите Габриэллу, и тогда мы с вами поторгуемся.
Габби заметила, что в голосе Ника появились металлические нотки. Это был не тот обаятельный, насмешливый Ник, которого она знала. Он говорил так же холодно и беспощадно, как Трент. Эта мысль заставила ее вздрогнуть. И одновременно дала надежду.
Если кто-то и мог остановить Трента, то это был Ник.
Габби поняла, что герцог тащит ее к восточному углу сада, где была калитка.
При мысли о том, что вскоре она останется с Трентом наедине и окажется полностью в его власти, Габби вновь охватил ужас.
«Нет, – сказала она себе, – нет». Она должна доверять Нику.
Очень скоро Нику придется что-то предпринять, иначе погибнет либо один из них, либо они оба. Когда Габби поняла это, уверенность в скором спасении была поколеблена.
– Майор, конечно, я могу ошибаться, но думаю, что все козыри у меня на руках.
– Вперед, Барнет! – рявкнул Ник.
Сердце Габби екнуло от надежды и страха. И лишь потом она вспомнила, что Ник уже прибегал к этой детской уловке.
43
Ник рванулся к Габриэлле, и в ту же секунду грянул выстрел. На таком близком расстоянии он прозвучал оглушительно. Пуля бессильно просвистела над его ухом. Вместе с Габби он упал на землю, успев извернуться, чтобы принять удар на себя.