Скандальное предложение
Шрифт:
— О чем ты говоришь?
— Будучи одним из лордов-уполномоченных, я позволил себе взять казенные деньги, чтобы расплатиться по внушительным займам Равенспера. Потом я бы, конечно, все возместил, но боюсь, о моих действиях стало известно раньше, чем я смог это сделать. К счастью, Роберт Дженкинсон, первый лорд казначейства, сказал мне мельком, что одного из уполномоченных подозревают в краже государственных денег и что власти собираются выдать ордер на его арест. Боюсь, что Дженкинсон знает, что этот преступник — я, и, как коллега, деликатно намекнул мне.
Виктория в ужасе
— Даже после всего, что произошло — после того поджога, — прошептала Виктория, — ты все же умудрился уничтожить себя. Но я все равно не понимаю, что я здесь делаю. Ты пошел на государственную измену. Теперь все кончено: ты всех нас обрек.
— А вот здесь ты ошибаешься, дочь моя. Будь я проклят, если позволю Равенсперу разрушить свою жизнь, лишить меня свободы и власти и не напакостить ему в ответ. — Губы Чарлза скривились в усмешке. — Ты, может быть, и не уверена в чувствах Равенспера к тебе, а я уверен. Когда он не объявил всем, что ты — его любовница, я сразу все понял. Ты — глупая девчонка. Мужчина не станет защищать дочь своего врага, если только он не влюбился в нее. И я намерен использовать эту любовь, чтобы заманить его в ловушку. А как только он попадется, я его убью.
Чарлз брызгал слюной, капли слюны попадали в лицо Виктории. Она съежилась от отвращения и отступала до тех пор, пока не уперлась в кровать.
Отец — сумасшедший. А теперь, ожидая ордера на арест, он превратился в безумца. Для Чарлза Эштона всегда был очень важен его статус, тут он следил за всеми мелочами, но не менее важным было для него накопление богатства. А вот любящим отцом ни для нее, ни для Спенсера он не был никогда, зато строго требовал полного послушания.
Но теперь одержимость превратилась в сумасшествие, ведь только сумасшедший либо доведенный до отчаяния человек пойдет на государственную измену и убийство.
В какой же момент все вышло из-под контроля?
Отец обсуждает, как заманить в ловушку и убить Блейка, будто в этом плане был теперь какой-то смысл. Видимо, он просто забыл, что в любой момент в его дверь могут постучать сыщики с Боу-стрит.
Мысленно Виктория уже слышала шаги у двери. Один, два, три…
Джейкоб, словно читая ее мысли, шагнул вперед и схватил ее за руку.
— На этот раз, Виктория, у тебя ничего не получится. — Он больно сжал ее руку. — Ты сбежала от меня на складе, но я быстро усваиваю уроки. Ты отправляешься с нами. И лучше, если ты сделаешь это по доброй воле. Если нет, я применю силу.
От Джейкоба разило луком, и Виктория сморщила нос.
Его лицо стало мрачным, он вытащил ее из комнаты и повел по коридору. Чарлз шел за ними следом, что-то бормоча себе под нос.
Они миновали угрюмого дворецкого, который напряженно стоял у стены и, вероятнее всего, слышал их разговор. Виктория понимала, за помощью к нему лучше не обращаться. Прислуга должна была закрывать глаза и уши на все, что происходило, — таковы были условия работы в доме отца. Услышав, что его хозяин скоро станет беглецом, дворецкий наверняка думает лишь о том, как спасти собственную
Викторию посадили в личный экипаж отца. Джейкоб сел рядом, а Чарлз — напротив, таким образом, Виктория оказалась в западне. Она понимала, что должна сохранять хладнокровие и внешнее равнодушие, если хочет узнать, что они задумали.
Джейкоб ударил кулаком по крыше экипажа и рявкнул на кучера.
Экипаж рванул с места, и Виктория ударилась головой о боковую стенку. Лошади со всей быстротой понеслись по улицам города.
— Куда мы едем? — спросила Виктория.
— Дел Рей, — насмешливо улыбнулся Чарлз Эштон.
— Дел Рей!
Охотничий домик в двух часах езды от Лондона — хижина посередине леса, названная по имени испанца, которому она изначально принадлежала. Чарлз завладел его компанией и захватил домик в счет долгов испанца. Дел Рей стал любимым местом уединения отца, когда Виктория была ребенком. Возвращаясь отсюда домой, он рассказывал о кровавых охотах, которые потом снились Виктории в ночных кошмарах.
— Надеюсь, ты не думаешь, что Равенспер поедет в Дел Рей, — сказала Виктория.
— Поедет, — отозвался Чарлз. — И у него это займет меньше времени, чем у нас.
Виктория мысленно взмолилась, чтобы этого не случилось. Она подумала об утреннем противостоянии с Блейком в саду. Он смотрел на нее с презрением, а еще с плохо скрываемым желанием и явно злился на себя за то, что даже после очередного предательства она вызывает в нем страсть. Утром в саду Виктория чувствовала себя обиженной, но теперь была благодарна судьбе. Возможно, если Блейк действительно ненавидит ее после всего случившегося, он не поедет за ней и не станет подвергать себя опасности.
Виктория украдкой взглянула на отца — у него был перекошенный рот и неподвижный взгляд.
— Значит, это правда. Все, что говорил Равенспер о том, что ты сделал с его семьей, — правда.
Чарлз задумчиво поджал губы, затем скривил их в ухмылке.
— Старик Равенспер был глупцом. Мне нужны были деньги, чтобы сделать несколько инвестиций, но он посчитал эти инвестиции слишком рискованными и отказал мне. Мне пришлось экспортировать оружие и боеприпасы во Францию, несмотря на эмбарго, введенное в нашей стране. Понимаешь, я был в отчаянии. Когда напряженность в отношениях с Францией возросла, торговля между нашими странами почти прекратилась, а мне нужны были деньги. Когда наша компания попала под подозрение, я прикинулся, что ничего не знаю, и обвинил во всем отца Блейка. У меня не было выбора. Либо моя шея, либо — его. То, что произошло с юным Блейком, его матерью и сестрой, всего лишь неудачное стечение обстоятельств.
— Неудачное стечение обстоятельств! — возмущенно воскликнула Виктория. Она выпрямилась и ухватилась за край сиденья, чтобы не ударить отца по ухмыляющейся физиономии. — Из-за тебя граф покончил жизнь самоубийством, а его семья оказалась в работном доме. Мать Блейка не выдержала жестоких условий и умерла, а его сестра… Ты знаешь, что с ней стало?
— Она стала шлюхой.
— У тебя совсем нет совести? — задохнулась Виктория. Чарлз закатил глаза, как будто объяснялся с глупым ребенком.