Скандальные разводы
Шрифт:
После этого девушка посмотрела на него недоверчиво, но уже не отказалась зайти вместе с Жаном в кафе просто выпить кофе. Девушка наконец-то представилась. Ее звали Натали Дижкьевич, и она работала манекенщицей. «Я никогда не видел таких красавиц, как вы, – сказал Жан. – Как только я увидел вас, я понял, что вы станете моей женой». Девушка недоверчиво усмехнулась: «У меня есть полчаса времени. Если вы сможете за это время убедить меня в этом, то так и быть – я согласна. Но если нет – мы больше никогда не будем разговаривать». И Жан тогда рассказал ей о себе все. Он говорил и говорил, а Натали забыла, что отвела ему всего полчаса на разговор. Ей казалось, что с ним можно так просидеть до утра.
Потом
В тот вечер она написала номер своего телефона на салфетке губной помадой, и Жан никогда не забудет, как осторожно он нес домой этот клочок бумаги, боясь, что номер размажется и он никогда не увидит эту чудную девушку. Неужели ему останется потом только выходить на Елисейские поля каждый вечер в одно и то же время и кричать: «Натали!»? Номер, к счастью, не размазался, а Жан, как и обещал, вскоре женился на Натали Дижкьевич. Они не расстаются с тех пор. У Натали и Жана родилось двое детей, и до сей поры супруги невероятно счастливы вместе…
Кристофер Ламберт
У Кристофера Ламберта всегда были очень непростые отношения с окружающей реальностью, причем с тех пор, как он себя помнил. Нет, он не мог бы пожаловаться на обездоленное несчастное детство. Вовсе нет, многим такое детство показалось бы просто даром Божьим. Он имел абсолютно все, что необходимо маленькому мальчику, поскольку родители будущей кинозвезды были людьми очень состоятельными и имевшими вес в финансовых кругах.
Отец занимал солидный пост в ООН и являлся организатором важных дипломатических миссий. Этот человек мог влиять на политическую ситуацию во многих странах мира, и от него зависели судьбы народов. Мать была уважаемым врачом, психоаналитиком с огромным опытом, на прием к которому могли попасть только самые обеспеченные люди.
Таким образом, едва Кристофер появился на свет, уже чуть ли не с первых часов жизни ребенка, родители распланировали его будущую жизнь по годам. Им было ясно, кем он должен стать, как выглядеть, какой стиль одежды предпочитать.
Вопреки ожиданиям отца и матери, маленький Кристофер активность проявлять не спешил. Он отчего-то рос чрезвычайно замкнутым и сторонился шумных игр. Кроме того, мальчик был близорук, а подобная деталь также немного портила будущий идеал супермена. Отец вел с сыном долгие разговоры: пусть мальчик знает, как престижно быть финансистом. В этой профессии есть свой азарт и своя романтика. А брокер? О брокерах, по мнению папы, можно было бы написать целые поэмы. Однако каждый раз, когда отец заводил беседы подобного рода, Кристофер отчего-то настораживался и как-то съеживался, как будто хотел защититься. Разговоры о деловых удачах и крахах финансистов, которые вели по вечерам его родители, навевали на него не слишком веселые мысли. В его представлении брокеры были отнюдь не отважными и изобретательными авантюристами, а подобием страшных существ из подземного мира, где так темно и сыро и непонятно, а значит, страшно.
С 7 лет родители определили Кристофера в элитный швейцарский пансион. Заниматься сыном каждый день у них просто не было времени, да к тому же американская модель воспитания и обучения детей стала входить в моду и в Европе; таким образом, дети видели родителей очень редко, но считалось, что это приучает их к самостоятельности.
Через
Родители Кристофера встревожились не на шутку. Они выбрали самого лучшего психоаналитика и явились к нему на прием вместе с сыном. Врач действительно оказался умным. Он долго говорил с отцом, потом с матерью, после чего попросил их выйти и оставить его с ребенком с глазу на глаз. Кристофер сидел потупившись и не решался поднять взгляд на доктора, а тот неожиданно сказал: «Малыш, сейчас мы решим твою проблему. На самом деле она очень проста. Хочешь, я скажу тебе одно волшебное заклинание? Оно поможет тебе, и ты сразу станешь таким, каким захочешь?». Кристофер встрепенулся, и его до этого такие равнодушные и безучастные ко всему глаза радостно вспыхнули. «Правда? – воскликнул он. – Вы знаете самое настоящее заклинание?» Врач улыбнулся, сам несказанно удивившись эффекту, который произвели его слова. «Я никогда не обманываю, – серьезно ответил он. – Слушай внимательно и не забудь. Как только ты открываешь утром глаза, ты должен сказать про себя несколько волшебных слов: “Я могу делать все, что захочу”. Вскоре ты сам себя не узнаешь».
Конечно, врач и предположить не мог, о чем мечтает и чего всей душой желает этот тихий мальчик из обеспеченной семьи. Ему не нужны были элитные пансионы, он не хотел властвовать над людьми и решать судьбы стран одним росчерком пера. Больше всего он хотел играть. За всю жизнь ему так и не удалось ни обзавестись друзьями, ни вдоволь наиграться, поскольку родители в силу своей деятельности постоянно переезжали с одного места на другое. Как привлекали его спортивные игры, как он хотел участвовать в соревнованиях сборной команды школы, но ему мешала близорукость и постоянная необходимость носить очки. Он ненавидел очки, он хотел общаться с братьями, но и тех отдали в пансионы, разбросанные по разным концам Европы.
Нет, ему все это решительно надоело. Но теперь иное дело: он может делать все, что хочет, а хочет Кристофер создать свой мир, такой, где нет разговоров о биржевых сводках, где нет ни брокеров, ни маклеров – все они не годились на роли героев. Он хотел настоящих героев, которые спасают мир от катастрофы, где добро борется со злом и всегда побеждает, потому что иначе просто не может быть. А бороться с мировым злом можно только с помощью рыцарского меча; вряд ли мир спасет судорожное махание акцией.
И Кристофер непрерывно сочинял свои волшебные сказки, и это было гораздо интереснее надоевших бесед с отцом о политике и курсе акций. Мир брокеров и политиков мешал мальчику, и тот решил, что сделает все, чтобы эти скучные и нелепые люди никогда больше не мешали его сказочному миру, живущему по своим законам, единственному миру, который он считал нормальным.
Прошел год, и Кристофер был отчислен из школы, хотя отец делал щедрые финансовые вливания в бюджет пансиона. Не помогло ничего. Кристофер стал совсем другим, и родители его просто не узнавали. Мальчика словно подменили. Он никогда не был грубым и шумным, и, несмотря на это, ни одному ученику за всю историю школы не удавалось сорвать такое количество уроков. Он исхитрился так испортить правила внутреннего распорядка уважаемого учебного заведения, что учителя буквально стонали, услышав его имя. Кристофер умел очень потешно изображать учителей, а директор в его исполнении так веселил всех учеников, что об уроках можно было забыть на целый день.