Скандинавские сказания
Шрифт:
— Нет, — решительно сказал Гуннар, — я не буду рисковать жизнью друга даже ради такой красавицы.
— Не бойся, — рассмеялся Сигурд, — Грани легко перенесет меня через огонь!
Гуннар долго колебался, но стыд перед неудачей пересилил его сомнения, и он в конце концов уступил настояниям друга. Не желая, чтобы их дружинники знали о том, что они собираются сделать, молодой король, Сигурд и Гутторн скрылись в лесу, и, когда спустя полчаса, они вновь вышли оттуда, Сигурд стал уже Гуннаром, а Гуннар — Сигурдом. Лишь Грам, по-прежнему висевший на боку у Вольсунга да его большие голубые глаза могли бы выдать их обман, но поджидавшие
— Ну и силен же ты, Сигурд! — прошептал Гуннар на ухо приятелю. — Теперь, когда у меня твои руки, я могу вырвать с корнем большое дерево.
— И ты тоже не слаб, — ответил богатырь. — Но я боюсь, что меня не узнает даже Грани.
И, подойдя к своему коню, он заговорил с ним вполголоса:
— Успокойся, Грани, успокойся. Это я, твой хозяин.
Не зная, чему верить — своим ушам или глазам, — могучий жеребец тревожно заржал, переступая с ноги на ногу, но, когда Сигурд, вскочив в седло, привычным для него движением взялся за поводья, он сразу успокоился и, подчиняясь руке Вольсунга, как птица рванулся вперед, навстречу огненной преграде.
— Скачи, скачи, — чуть слышно произнес Гутторн. — Может быть, там ты найдешь свою погибель, и тогда твои богатства достанутся мне.
Он еще не договорил последних слов, как Сигурд достиг горы и исчез в окружавшем ее пламени. На одно мгновение нестерпимый жар охватил его со всех сторон, опаляя брови и волосы, но тут же в лицо снова пахнул прохладный ветер. Грани проскочил сквозь огонь и поскакал вверх по склонам Гиндарфиаля.
Навстречу Сигурду из дверей замка выбежала Брунхильд.
— Это ты, это ты! — радостно воскликнула она, но потом неожиданно остановилась и широко раскрытыми глазами уставилась на Вольсунга.
Сигурд тоже молчал, не зная, что сказать.
«Какая красавица! — подумал он. — Но мне кажется, что я не только слышал ее имя, но уже и видел ее когда-то. Неужели во сне?»
— Кто ты такой? — вдруг резко спросила Брунхильд. Вольсунг смутился: он не любил лгать.
— Я король Гуннар, сын Гьюки, — проговорил он наконец.
— А откуда у тебя этот конь и этот меч? — все так же резко продолжала выпытывать девушка.
— Коня и меч мне дал мой шурин Сигурд, — нерешительно отвечал богатырь. — Но почему ты об этом спрашиваешь?
— Твой шурин Сигурд? — внезапно побледнев, повторила Брунхильд, не отвечая на его вопрос. — Твой шурин Сигурд? Так, значит, Сигурд женат?
— Да, женат на моей сестре Гудрун, и уже больше года, промолвил Вольсунг.
«Как странно, она говорит так, как будто меня знает», добавил он про себя.
Бывшая валькирия опустила голову и, закрыв лицо руками, пошла обратно к замку. На его пороге она повернулась и уже более спокойно сказала:
— Прости меня, я забыла свое обещание. Ты прошел сквозь пламя, и я должна стать твоей женой. Добро пожаловать, супруг мой!
Сигурд медленно слез с коня и неохотно последовал за девушкой в замок. Так же неохотно принял он ее приглашение сесть за богато убранный стол и почти не притронулся к стоящим на нем кушаньям.
Брунхильд пристально посмотрела на него.
— Ты чем-то недоволен? Может быть, я тебе не нравлюсь? — спросила она.
— Кому не понравится такая красавица, как ты! — искренне произнес Сигурд. — Но я проделал длинный путь, устал и хочу лечь.
Не говоря ни слова, Сигурд встал и, стараясь не смотреть
Тут он как был, в броне и кольчуге, бросился на кровать, положив рядом с собой вынутый из ножен меч.
— Разбуди меня утром пораньше, — пробормотал он и тут же притворно захрапел.
Ночная тьма еще не успела рассеяться и небо на востоке еще только начинало светлеть, когда Сигурд поднялся на ноги.
«Мне надо ехать, и как можно скорей, — решил он. — Лгать я не умею, да и Гуннар, наверное, устал меня дожидаться».
— Скажи, Брунхильд, — обратился он к девушке, — когда и как я смогу взять тебя с собой?
— Это нетрудно сделать, Гуннар, — отвечала красавица. — Огонь вокруг горы Гиндарфиаль вырывается из пещер гномов, которые разожгли его по моей просьбе. Они же и потушат его, лишь только ты вторично проедешь над ними. Тогда ты пришлешь за мной свою свиту и лошадей.
— Хорошо, я сейчас же еду, — сказал Сигурд, радуясь, что вскоре уже не надо будет притворяться.
— Подожди, Гуннар, — вдруг что-то вспомнила Брунхильд, поспешно снимая с пальца маленькое золотое кольцо и подавая его богатырю. — Вот Андваранаут, кольцо гнома Андвари. Говорят, на нем лежит проклятье и оно приносит гибель всем, кто его носит. Если ты не боишься, прими его от меня. Мне оно больше не нужно.
— Андваранаут! — вскричал Сигурд вне себя от удивления. «Мое кольцо», — хотел он добавить, так как ясно помнил, что нашел его в сокровищах Фафнира, но вовремя удержался и уже спокойно сказал: — Спасибо, Брунхильд, я беру его. Скажи только, как оно к тебе попало?
— Не все ли тебе равно, Гуннар? — с печальной улыбкой промолвила Брунхильд. — Может быть, когда-нибудь ты и сам об этом узнаешь, а сейчас поезжай. Я буду ждать твою свиту.
Не сказав больше ни слова, Сигурд со вздохом облегчения вышел из замка и пустился в обратный путь. Он был так погружен в свои мысли, что даже не заметил, как снова проехал сквозь пламя, которое после этого тут же, словно по волшебству, погасло. Гуннар нетерпеливо поджидал его на опушке леса. Рядом с ним стоял Гутторн. На его лице при виде Вольсунга появилась кислая гримаса.
— Посылай за Брунхильд лошадей и дружину, Гуннар, — тихо сказал Вольсунг молодому королю, подъезжая к нему, — и через какой-нибудь час ты увидишь свою жену.
И он рассказал Гьюкингу обо всем, что произошло между ним и Брунхильд, умолчав, однако, об Андваранауте, который, сам не зная почему, спрятал на своей груди.
ССОРА КОРОЛЕВ
В тот же день, около полудня, Брунхильд покинула свой замок на горе Гиндарфиаль и в сопровождении Гуннара и его спутников отправилась в королевство Гьюкингов. Молодой король сиял от счастья. Он ехал рядом с женой, любуясь ее необычайной красотой и не замечая, что ни она, ни Сигурд с Гутторном не разделяют его веселья. Едва увидев Вольсунга, уже снова принявшего свой прежний облик, Брунхильд изменилась в лице и потом всю дорогу была мрачной. Ее наморщенный лоб и сдвинутые брови выдавали тайные думы, а смех звучал неискренне и печально. Сигурд молчал и старался держаться поодаль от обоих супругов. Перед его глазами то и дело вставала высокая гора, блестящий, сложенный из щитов шатер на ее вершине, а рядом с ним девушка с распущенными каштановыми волосами, напоминающая ему, чтобы он не забыл о своей клятве.