Скандинавские сказания

Светланов Юрий

Велунд призадумался. Он знал, как дорожит король этим ножом, и, чтобы не огорчать своего хозяина, решил скрыть от него то, что случилось. Дождавшись вечера, он вырыл из земли свои инструменты и осторожно пробрался в королевскую кузницу. Там уже никого не было. Воспользовавшись этим, юноша быстро выковал точно такой же нож, какой был у Нидгода, и, вернувшись в замок, положил его на место старого.

На следующий день за королевским столом подавали жареную говядину, и Нидгод, как обычно, взял в руки нож, чтобы отрезать себе самый жирный и самый сочный кусок мяса. Но едва он успел прикоснуться

ножом к жаркому, как выкованный Велундом клинок разрезал его вместе с костями и по рукоятку ушел в стол.

— Позовите ко мне моего кузнеца Амилиага! — приказал Нидгод, внимательно разглядывая нож.

Королевский кузнец тотчас явился.

— Скажи мне, Амилиаг, кто сделал этот нож? — спросил его король.

— Разумеется, я! — отвечал кузнец. — Разве есть в твоей стране еще одна кузница, кроме моей?

— Нет, Амилиаг, другой кузницы у меня нет, и все-таки это не твоя работа, — возразил Нидгод. — Тот, кто сумел сделать такой нож, намного искуснее тебя.

— Искуснее меня нет никого на свете! — гордо произнес кузнец.

Услышав это, Велунд так рассердился, что решил открыть Нидгоду всю правду.

— Амилиаг обманывает тебя, о великий король! — промолвил он. — Этот нож выковал я.

И он рассказал Нидгоду, как потерял его нож и как сделал вместо него другой.

— Так, значит, ты тоже кузнец? — нахмурился король, недовольный тем, что принимал за принца человека столь низкого звания.

— Да, я кузнец, — ответил Велунд. — И, как бы ни хвастался Амилиаг, я знаю свое ремесло не хуже, чем он.

— Он лжет, — рассердился Амилиаг. — Я вызываю его на состязание. Пусть он попробует выковать меч, и ты увидишь, что ему не разрубить им того шлема и панциря, которые я сделаю.

— Я охотно приму твой вызов, Амилиаг, — спокойно промолвил Велунд, — если только мне построят кузницу, в которой я мог бы работать.

— Постой, — возразил королевский кузнец. — По нашему обычаю, в каждом споре должны быть поручители. Кто из вас может поручиться за меня? — обратился он к сидящим за столом придворным.

Двое из них сейчас же встали и выступили вперед.

— Мы ручаемся за Амилиага, — заявили они в один голос.

Велунд в свою очередь обвел глазами всех присутствующих, но никто из них не желал ручаться за чужестранца. Между тем гнев Нидгода на юношу уже прошел. «Пускай он простой кузнец, — думал король. — Все равно такой искусный мастер может мне пригодиться, а о том, что он искусен, говорят мне этот нож и то бревно, в котором он приплыл».

— Ну что ж, Велунд, — рассмеялся Амилиаг, — видно, не найти тебе поручителей. Откажись от вызова и иди-ка лучше ко мне в подмастерья.

— Не торопись, Амилиаг, — произнес король вставая. — Я сам ручаюсь за него. Готовь свой шлем и панцирь, а ты, Велунд, — свой меч. Через два месяца мы испытаем, кто из вас хвастает и кто говорит правду.

По приказанию Нидгода, его воины построили для Велунда небольшую кузницу. Она находилась в густом лесу, недалеко от замка. Юноша перенес туда все свои инструменты и сразу же приступил к работе. Целую неделю он без устали ковал раскаленный железный брус и наконец сделал из него меч, который рассекал надвое большой мешок, набитый самой мягкой шерстью, и разрубал камень величиной

с быка.

«Для кого-нибудь другого этот меч, пожалуй, годится, а для меня нет, — сказал сам себе Велунд, недовольно рассматривая клинок. — Он еще недостаточно остер и крепок».

Он бросил меч в огонь, раскалил его добела и, опять взявшись за молот, принялся его перековывать. Две недели подряд трудился он от зари до зари, так что пот градом катился с его лица, но зато и меч, хотя и сделался много меньше, чем был, рассекал теперь два мешка с шерстью и разрубал камень величиной с двух быков.

«И все-таки я могу сделать его еще лучше, — решил Велунд, — а если так, то зачем мне довольствоваться худшим?»

И он снова бросил меч в горн.

На этот раз юноша перековывал его три недели и на двадцать первый день рассек им уже три мешка с шерстью и разрубил камень величиной с трех быков.

Дав своему мечу имя «Мимунг», Велунд пошел показывать его королю.

— Я знал, что ты хороший мастер, знаю и то, что ты победишь Амилиага, иначе я не стал бы за тебя ручаться, — сказал Нидгод. — Твой меч очень хорош, он даже достоин королевской руки, и после вашего состязания я возьму его себе.

Велунд молча поклонился ему и поспешил уйти. «Ты неплохо придумал, король! — рассмеялся он, вернувшись в кузницу. — Значит, я шесть недель работал только для того, чтобы сделать меч, достойный твоей руки? Нет, Нидгод, он достоин той руки, которая его выковала, и он останется у меня!»

Однако, чтобы не вступать в спор с королем, юноша взял новый брусок железа и через несколько часов изготовил меч, как две капли воды похожий на Мимунг, но далеко не такой прочный и острый. Потом он сделал пару ножен: для Мимунга попроще, а для другого меча — побогаче, и стал спокойно дожидаться дня состязания.

Готовился к этому дню и Амилиаг. Он смастерил шлем и панцирь невероятной толщины и был убежден, что его сопернику ни за что не удастся их разрубить. Уже задолго до начала состязания он вместе с обоими ручавшимися за него придворными пришел к королевскому замку и, надев на себя свои доспехи, важно уселся на стоящую посреди двора скамью.

— Я так уверен в победе, что разрешаю Велунду испытать мой шлем и мой панцирь на мне самом, — гордо объявил он всем собравшимся. — Сегодня вы узнаете, кто лучший кузнец в нашей стране, и воздадите мне должную славу, а этого пришельца выгоните вон.

Явившись к месту состязания и узнав, что придумал Амилиаг, Велунд попытался его уговорить, чтобы он не рисковал понапрасну, но королевский кузнец не стал его слушать.

— Ты просто хвастун, — отвечал он. — Я не боюсь твоего меча. Ты не сумеешь даже оцарапать мою броню. Руби или признавайся, что ты проиграл!

Все еще колеблясь, юноша осторожно опустил Мимунг на шлем соперника.

— Я не желаю твоей смерти, Амилиаг, — промолвил он тихо. — Забудь гордость и, пока не поздно, останови мою руку.

Амилиаг чувствовал, что лезвие Мимунга, как воск, разрезает его шлем, но лишь презрительно рассмеялся.

— Руби, говорят тебе! — крикнул он сердито. — Руби, трус! Я ничего не боюсь!

Велунд, нахмурившись, сделал легкое движение мечом, и гордец, не успев даже охнуть, упал, разрубленный пополам.