Сказ про Игната - хитрого солдата (с иллюстрациями)
Шрифт:
— Какие вести принёс? — спросил князь, — Что видел в дороге, что слыхивал?
— Ах, люди добрые, — проникновенно сказал Игнат и погладил усы, — не дали вы мне с дальнего похода отдохнуть да начали спрашивать. Вы бы прежде накормили меня, напоили, отдохнуть положили, да тогда бы и вестей спрашивали.
— Хам, ирод! — запричитал Спирька, буравя Игната своими змеиными немигающими глазками. — С кем говоришь? Как осмелился князю-батюшке указывать?
— Ты, змей, вот что разумей, — грозно произнёс Игнат, —
— Не трогай Спирьку, солдат, — сказал князь. — Он слуга наш верный… Иди пока к поварам, тебя накормят. Потом явишься, вести скажешь.
— Рад стараться! — гаркнул Игнат. — Спасибо на добром слове! А то за весь день полкуска хлеба, всего и съел.
— Чудно! — улыбнулся князь. — А я вот, почитай, уже года три хлеба не ем.
— Вот лихо! — удивился Игнат. — Да как же это прожить без хлеба можно?
— Живу, — продолжал князь с усмешкой. — То блины, то пироги, то калачи… Так без хлеба и обхожусь.
Пухлый боярин закатился смехом, повалился на ковёр, чуть было не опрокинул шандал со свечами.
«Наш князь Стоеросов хоть куда, — думал Игнат, шагая через поляну к зазывному свету поварских костров, — голова — грош, борода — сто рублей».
Когда Игнат уселся возле котла и принялся уписывать всё подряд, что ему с уважением подносили повара, Спирька направился к шатру.
Князь и его гость ели жареную рыбу и запивали её бражкой.
— Как у тебя, князь, всегда потешно, — восторгался Голянский, — то драка, то ещё что-нибудь…
— Гей, Спирька! — Князь покосился на слугу. — Проучил тебя солдат?
— Поживём — увидим, — мрачно молвил Спирька. — Ох, князь-батюшка, и натерпимся мы горя с этим солдатом, чует моё сердце.
— Не каркай, не каркай… — замахал жирной ручкой Голянский, — ты всегда плохое говоришь…
— Вот помяните моё слово, боярин, — не унимался Спирька. — Беду он нам принёс, солдат этот.
— Вот, помню, в прежние времена… — начал было князь, но на дальнем конце поляны послышался тревожный шум.
Стоеросов, Голянский, Спирька, слуги замолкли, насторожились.
Слышно стало, как кто-то бежит по поляне, тяжело дышит.
— Князь-батюшка! — закричала тёмная фигура, приближаясь к костру. — Не вели казнить…
Из темноты выбежал старший конюх — бородатый, в рваной рубахе, рухнул на землю, к ногам князя.
— Беда, князь, беда… — бормотал, едва переводя дух, конюх.
— Что, ирод, что ещё? — пихнул конюха ногой в бок Спирька.
— Господи спаси и помилуй! Господи спаси и помилуй! — мелко закрестился Голянский. — Гос…
— Коня боярского воры свели! — одним духом выпалил конюх и снова уткнулся головой в траву.
—
Голянский от испуга губы совсем распустил, уши развесил, глаза растопырил. Язык во рту вспух, еле-еле ворочался:
— Ко…ко…ко…ня мо…мо…мо…его…
— Живьём сожгу! — зашипел Спирька.
— Не погуби, князь-батюшка! — снова закричал конюх.
Голянский наконец смог заговорить, тяжело ворочая языком:
— Знаешь, сколько этот конь стоит? А? Что ж это… господи… князь… как же это… Я графу буду челом бить… обижают меня тут…
— Конь мною ещё куплен не был, — спокойно сказал князь. — Твой конь, боярин, украден… твои деньги сгинули…
— Мой? — завизжал Голянский. — Ах, он ещё мой! Не твои ли тогда, князь, слуги его и украли? Я графу всё поведаю!
— Что? — грозно вскинул голову князь. — Я — конокрад? Да за такие слова…
— Что мне слова! — всё громче визжал Голянский. — Мне деньги подавай, князь! Твои сторожа его проспали, с тебя и спрос!
— Спирька! — сказал князь с затаённой угрозой в голосе. — Ежели не найдёшь коня, не сносить тебе головы! Ты за сторожей и конюхов в ответе!
— Ведаю, князь-батюшка, кто коня свёл, — склонился в поклоне Спирька. — Солдатик этот, Игнат, не иначе. Ночью он по лесу бродяжил? Бродяжил. Явился тут, аки дух бесплотный? Явился. Такой хоть какого сторожа обведёт-обманет! С него спрос, с вора!
— Истинно, князь, истинно, — зашлёпал губами Голянский. — Солдат сейчас по дороге шёл, должен был воров видеть. А нам того не сказал. За шуточку-прибауточку спрятался! Значит сие: либо сам солдат вор, либо с ворами заодно…
Князь ухватился за слова боярина, как голодный волк за ягнёнка:
— Или вор… или с ворами заодно?! Взять его! Связать! Порешу конокрада!..
— Теперь посмотрим, кто кого! — зашипел Спирька и, подобрав полы кафтана, бросился к поварам.
…Игнат сидел в тепле костра, выскребал ложкой десятую миску ухи и успевал ещё байки сказывать:
— Кончилось Полтавское сражение. Сижу я на барабане, пироги ем… Съел сто пирогов. Ем дальше, вдруг слышу — что-то лопнуло. Ну, смекаю — живот лопнул. Ан нет…
— Что ж лопнуло? — спросил самый молодой из поваров.
— Ремень с пряжкой, вот что! — подмигнул Игнат и отправил в рот последнюю ложку ухи.
Ложка осталась торчать во рту Игната: так быстро набросили на него скатерть и связали по ногам, по рукам.
— К батюшке-князю несите вора, — услышал Игнат торжествующий хриплый голос Спирьки. — Данила Михалыч сказать изволил: «Пусть за это перед богом отвечу, но конокрада головы лишу».
3. Ночной князь