«Сказание» инока Парфения в литературном контексте XIX века
Шрифт:
Подвижническая жизнь самого Парфения, запечатленная на страницах его книги, в полной мере отвечала представлениям Достоевского о русском праведнике. Антропология Достоевского сосредоточена на поиске «положительно прекрасного человека», а потому образ странствующего инока, стремящегося к истине во Христе, оказал несомненное влияние на писателя. Достоевский упоминает автора «Сказания» в дневниковых записях за полгода до смерти: «Не от омерзения удалялись святые от мира, а для нравственного совершенствования. Да, древние иноки жили почти на площади. Инока Парфения» (27, 55).
383
Энгельгардт Б. М. Идеологический роман Достоевского. С. 306.
И все же сопоставление миропредставлений Парфения и героев Достоевского не вполне оправданно. Сюжеты, стиль и язык «Сказания», несомненно, послужили источниками заимствований Достоевского. Однако, заимствуя из «Сказания» речевую манеру, «наивность» повествования Парфения, Достоевский устами своих любимых героев излагает особое и отличное от Парфения понимание Бога, православия и пути спасения человечества.
Заключение
«Сказание» представляет собой уникальное явление как среди паломнических сочинений, так и в истории русской литературы в целом. Созданное смиренным иноком, оно не менее, чем творения писателей-современников, по-своему участвовало в «самопознании века», неся черты «вдохновения и поэзии». В целом, востребованность паломнических сочинений профессиональных литераторов читательской аудиторией и литературной общественностью никак не может сравниться с тем влиянием «Сказания», какое, по словам Григорьева, испытала «вся серьезно читающая Русь». Многочисленные отклики, которые получило сочинение Парфения в литературной среде — свидетельство писательского дарования автора. Книга была воспринята современниками, несмотря на их различные мировоззренческие позиции, как сочинение, обладающее несомненной художественной ценностью.
По точному замечанию митрополита Иоанна, «описать достоверно и точно благодатные духовные переживания человека невозможно. Можно лишь образно засвидетельствовать о них» [384] . В своей книге Парфению удалось образно запечатлеть и Святую Землю, и свое странствование — свою жизнь. Согласно Гилярову-Платонову, особый мир инока Парфения есть «дидактическое исследование», но такое, которое в глазах читателя получает значение глобального художественного образа, с той лишь особенностью, что автор книги создал этот образ помимо своей воли.
384
Иоанн,
Все авторы, обратившие свое внимание на книгу Парфения, признавали, что «Сказание» отвечает важным потребностям современного им общества. Произведение афонского монаха оказалось на редкость своевременной книгой: оно свидетельствовало о глубочайших духовных процессах, происходивших в русском мiре. Эту особенность «Сказания» сразу увидели такие рецензенты произведения как Н. П. Гиляров-Платонов, С. М. Соловьёв. Важное место «Сказание» заняло в эстетике Григорьева. Для критика книга Парфения явилась эталоном словесного искусства и одновременно вещью «совершенно народною».
Без учета взглядов Григорьева трудно понять позицию Салтыкова, посвятившего книге Парфения наиболее значительную, но, по нашему мнению, противоречивую статью. Книга Парфения стала поводом для творческих размышлений Салтыкова об общественном служении искусства, о пути исторического развития России, о крайнем аскетизме и истинном благочестии. Признавая за Парфением художественный талант, искренность и нравственную высоту убеждений, Салтыков опровергал органическую связь современной духовной жизни с аскетическими представлениями Древней Руси. Наиболее отчетливо текстовые параллели с сочинением Парфения проявились в «Губернских очерках».
«Гениально-талантливая и вместе простая», по выражению Григорьева, книга Парфения обозначала круг нравственных ценностей, сложившихся в сознании верующего, православного человека как такового. Художественная картина мира «Сказания» была обусловлена как цельным христианским мировоззрением автора, так и личными нравственными качествами афонского инока. Высокий духовный облик Парфения во многом определял непреходящую ценность книги и рецепцию «Сказания» как замечательного явления литературы. Для Достоевского автор «Сказания» олицетворял идеал нравственных добродетелей, а книга Парфения оказала на писателя несомненное влияние. Вместе с тем, нельзя не признать, что вопрос о месте «Сказания» в истории русской литературы имеет серьёзные основания к дальнейшему исследованию.
Долгие десятилетия «Сказание» было отторгнуто от полноценного литературоведческого и историко-культурного изучения. Возвращение сочинения о. Парфения в литературный контекст эпохи, на наш взгляд, открывает новую страницу в осмыслении историко-литературного процесса. К уникальной книге Парфения неприменимы линейные подходы, потому анализ «Сказания» в контексте литературного развития существенно углубляет представление о характере творческих исканий писателей XIX в., расширяет постижение процесса читательского восприятия.
Очевидно, что необходимость в современном комментированном издании книги Парфения давно назрела. Приступить к подготовке такого издания сегодня есть все основания.