Сказание о Куноичи Софи
Шрифт:
Она уже совсем не та девочка, что резала вены в ванной, она не та влюбленная слюнтяйка, она не бесполезная. Она – сильнейшая Куноичи листа, она – новая Дайчи и она... Лучший друг многих, кто ее знал.
Инагаки тянул руки, чтобы помочь Софи и хоть немного оттолкнуть Матвея, но не дотягивался, дерево насмерть пришибло его ноги и Хьюга взволнованно огляделся, чтобы увидеть Хикэру, но увидел только его руку, как недавно видел руку Хинаты.
И Хьюге вдруг стало безумно больно. Не только физически, но и морально. Все эти годы Хикэру всегда оставался его
Из белых глаз по щекам потекли слезы и он с болью перевел взгляд на Софи, чувствуя, как силы покидают его.
На лицо Софи с губ Матвея стекала слюна, он тяжело и хрипло дышал. На его спине были вены, словно провода, которые вели к черному огромному сердцу, что все еще билось.
– Ооо, я надолго запомню твой вкус, маленькая смелая Киояма!
Софи закричала от безысходности. Силы берсерка были не вечными и они уже покидали ее, но ее взгляд вдруг упал на Хьюгу, что беззвучно извинялся перед ней, виновато смотря и все слабее пытаясь выбраться из обломков, ведь смерть стояла уже на его пороге.
– ИНАГАКИ! – Закричала Софи, словно зовя его на помощь.
С ее губ слетела голубая бабочка и приземлилась к ослабевшему Инагаки на лоб, после чего его взгляд безжизненно потух.
Киояма закричала от боли, ведь Матвей все-таки начал разрывать ее кожу, но девушка кричала так, будто волк воющий по своей семье, но вовсе не раненный физический.
Вдруг с неба, словно месть всех ее друзей, что были все это время с ней, упала молния, бьющая Матвея и одновременно Софи и Киояма только сейчас поняла, что призвала ее своим криком.
Когда молния почти переставала бить, девушка поднимала руки, перестав сопротивляться и призывая молнию, чтобы она била ее и Матвея, еще и еще...
Матвей сначала смеялся и улыбался ее настырности, но потом ему стало вдруг не до смеха, когда электричество пошло по его вене на сердце.
Он заорал как бешеный от боли и схватил Софи за горло, хотя у той и самой глаза закатывались от того же.
Их одежда, кожа и волосы быстро сгорала под мощнейшим потоком тока и даже когда Матвей перестал шевелиться на девушке, она все призывала и призывала молнии, пока у нее почти не осталось чакры.
Обгорелая, уже не похожая на человека, она хрипло дышала, чувствуя, как у нее вот-вот отвалятся конечности. Она уже хотела закатить глаза и благополучно умереть, как вдруг вернула свою внешность: Черные длинные волосы, бледная целая кожа и темно-зеленые глаза.
Она закричала и откинула от себя Матвея, или то, что от него осталось, будучи абсолютно голой и даже без шрамов на спине, что напоминали ей Акиру всю жизнь, словно Софи переродилась.
Киояма тяжело дышала и оглядывала пепельное поле. Трупы ее друзей лежали рядом, Инагаки и Хикэру были раздавлены драконом, а сердце превратилось в какую-то блевотную массу, что только вызвала у Куноичи рвотный рефлекс.
Она подняла свой топор с земли и, неторопливо
Она подняла ее и с болью взглянула на Хикэру и Инагаки, обернувшись.
Кровавый дождь кончился и на пепловом поле заиграли лучи солнца. Это был конец для эпохи Демонов. Матвей был повержен и теперь никто не выжил кроме Софи, но она знала...
Ее путь только начинается.
– До скорой встречи... Инагаки, Хикэру... – Прошептала она, уходя за пригорок и прижимая к своей голой груди мертвую голову Акиры, что всегда будет с ней.
====== Конец ======
– Что за...
Юноша тринадцати лет сидел за столом, неоднозначно уставившись в книгу и на ее последние строки. Конечно, концовку он ожидал увидеть какой угодной, но почему-то был искренне уверен, в смерти главной героини.
Захлопнув огромный том, на котором было написано большими и немного потертыми буквами “Сказание о Куноичи Софи”, он взвыл, дабы привлечь внимания матери к его персоне, но та была на кухне и не слышала его, отчего мальчишке пришлось самому спускаться к ней на первый этаж.
Он ненадолго остановился около зеркала, взглянув на свои ярко-рыжие волосы, заплетенные в короткий низкой хвост и на свои голубые глаза.
“Тоже мне, лидера клана по цвету обозначать. Выдумщики эти Киоямы” – Подумал он, наконец дойдя до кухни, где Мяу уже почти закончила делать ему бутерброды.
– Мам, я дочитал это твое Сказание... – Вздохнул юноша, скрещивая руки и недовольно смотря на самурая. – И кто это вообще пишет? Я не верю ни единому слову, это какие-то сказки и маразм сумасшедшего. Демоны, пфф...
– Один человек из клана Хьюга. – Улыбнулась женщина, собрав еду в целлофановые пакетики и отдавая ее сыну. – Вот и никто не поверил кроме нас с твоим папой, поэтому мы купили эту книгу у него. Ты можешь зайти к нему, если хочешь, Мукуро как раз хотел передать ему свиток.
Самурай взяла из нижнего ящика предмет и отдала его сыну, ловя его скептический взгляд.
– Ну же, Тору. Сам у него все и спросишь. У тебя как раз остается время до тренировки.
– Как скажешь...
Тору Киояма взял с собой книгу, бутерброды и свиток, выйдя из дома и спустившись с крыльца. В Конохе как всегда было жаркое лето и жалко, что до реки было далеко. Было озеро, да его какой-то безумец высушил давным давно.
Хотя, прочитав Сказание, Тору теперь догадывался, что его высушил никто иной, как автор Сказания. Все-таки, там было написано, что там запечатали Демонессу. Вот только, на сколько Тору знает, никогда ничего подобного не было в деревне.
Мальчик неторопливо шел по людной дорожке и взглянул на лица Хокаге.
Хаширама, Тобирама, Хирузен, Минато, Цунаде, Наруто, Сарада... Каждый день лица со скалы смотрели на паренька и словно осуждали его, ведь Тору с трудом использовал чакру. Его каналы были закупорены, видимо, именно поэтому Мяу дала своему сыну столь аморальную книгу, от моментов которой у него порой глаза на лоб лезли.