Сказание о Нарциссе

Зарождение литературы на романских языках произошло в начале XII века на территории, охватывающей современную Францию. Ранее художественные произведения в Западной Европе создавались исключительно на латыни, а «национальные» (они же «народные») языки употреблялись только в низовых жанрах. Первыми романскими языками, использованными в литературных целях, стали язык «ойль» (собственно французский) – на севере Франции, и язык «ок» (окситанский) – на юге [1] .

Говоря о произведениях, написанных на этих народных

языках, будь то кансоны, жизнеописания святых, эпические песни или стихотворные романы, важно иметь в виду, что они создавались в расчете на устное исполнение: чтецом или аккомпанирующим себе на музыкальном инструменте певцом. Сила текста находила выражение в живом слове, и театральная составляющая имела важнейшее значение. Поэтому связность повествования и стройность формы зачастую отходили на второй план. Авторы ориентировались не на внимательного читателя, способного оценить текст в его совокупности, а на сиюминутного слушателя, воспринимающего стихи вживую. Тексты представляли собой, как правило, последовательность ярких запоминающихся эпизодов. Нередко авторы даже не стремились увековечить свое имя, что объясняет трудности в установлении не только авторства, но и датировки многих средневековых произведений.

Сочинительское искусство средневековых авторов обнаруживает связь с рядом риторических и эстетических принципов, заимствованных у античных писателей – либо непосредственно из произведений последних, либо из учебников по грамматике и поэтике. Первые французские сочинители, будь то романисты, трубадуры, авторы хроник или эпических поэм, сознательно или бессознательно использовали (порой отчасти видоизменяя) приемы, завещанные предшествующей литературной традицией, а также создавали новые, которые в дальнейшем, – начиная с XIII века, – систематизировались и облекались в форму трактатов, рассчитанных на следующие поколения писателей.

Первыми европейскими «романами» были вольные стихотворные переложения римских и греческих сюжетов [2] : трагедии об Эдипе («Роман о Фивах»), вергилиевой «Энеиды» («Роман об Энее»), истории о Троянской войне и аргонавтах («Роман о Трое») и др. Французские авторы воспроизводили античные произведения, используя народный язык, делая их доступными широкой публике, для которой латынь (продолжавшая свое существование в качестве церковного и юридического языка) становилась все менее понятной. Произведения классиков, покинув монастырские, епископальные и приходские библиотеки, представали в виде французских переложений перед образованной публикой феодальных дворов. Таким образом, знакомство с литературой античности, хотя бы опосредованное, не прерывалось.

Представим себе, как в конце XI века некий клирик, интеллектуал, покинув по собственному желанию обогативший его широкими познаниями монастырь или церковную школу [3] , направляется к какому-нибудь феодальному двору, чтобы предложить там свои услуги в качестве секретаря, юриста, хрониста или сочинителя – на латыни или народном языке. Этот интеллектуал Средневековья осознает, что все, что он почерпнул из произведений классиков (героические сюжеты – в эпопеях Гомера, Вергилия и Стация [4] , любовные мотивы – у Овидия, правила литературной композиции – у Горация и Цицерона, грамматические конструкции – у Доната и Присциана [5] , исторические и естественнонаучные знания – у Саллюстия [6] , Геродота, Плиния) – все, что он штудировал прежде, можно перенести на почву родного языка, достигшего на тот момент достаточной зрелости, чтобы стать языком литературным. Наш клирик понимает, что на народном языке великие произведения прошлого найдут множество почитателей.

Оказавшись при дворе, эрудит получал покровительство. Двор брал на себя его содержание, снабжал всеми необходимыми материалами (пергаментом, перьями и чернилами), предоставлял в распоряжение переписчиков, иллюминаторов и миниатюристов. Таким образом, благодаря усилиям этих клириков-интеллектуалов, покинувших монастырские стены, королевские и феодальные дворы постепенно стали превращаться в культурные центры [7] .

Подобный характер службы позволял клирику путешествовать, переходя от одного франкоговорящего феодального двора к другому, сначала по обе стороны Ла-Манша, а в дальнейшем (как это происходило, например, в случае с трубадурами) и по остальным романским странам. Нам известно несколько феодальных центров, способствовавших процветанию и распространению франкоязычной культуры XII века. Английский королевский двор [8] покровительствовал Марии Французской [9] , Басу [10] , Бенуа де Сент-Мору [11] , а также многим анонимным авторам романов на античные и артурианские сюжеты. Мария и Генрих Шампанские оказывали покровительство Кретьену де Труа [12] , перешедшему в дальнейшем ко двору Филиппа Эльзасского. Нахождение при дворе клирика, сочиняющего песни, стихи или романы, повышало авторитет покровителя-феодала.

Как было упомянуто выше, старофранцузские версии античных произведений не являются переводами в современном понимании этого слова, а представляют собой переложения. Средневековые авторы обычно следует сюжету и сохраняют основные черты персонажей произведения-прототипа, но сознательно адаптируют его к культуре и быту средневековой Европы. Античные герои таким образом превращаются в средневековых рыцарей и дам, перенимают их привычки, вкусы и жизненный уклад. Античные поэмы, обычно написанные гекзаметром, облекаются средневековыми авторами в форму парного восьмисложника – размера хорошо приспособленного под нужды произведений повествовательного характера [13] . Французские авторы мастерски адаптируют латинскую лексику к новому языку, заменяют античные риторические конструкции на средневековые и, что особенно важно, находят круг тем, способных увлечь самую широкую аудиторию.

Оставляя за пределами рассмотрения переложения эпических произведений, мы остановимся здесь на двух небольших поэмах, вдохновленных богатейшим источником мифологических сюжетов – «Метаморфозами» Овидия (43 до н. э. – 17 н. э). «Пирам и Фисба» и «Сказание о Нарциссе» (дословно, «Лэ о Нарциссе» [14] ) – небольшие стихотворные новеллы, написанные в период между 1165 и 1175 гг. на англонормандском диалекте старофранцузского языка. Неизвестный автор (или авторы) воссоздает два мифа, отличающиеся изысканным эротизмом и трагическим финалом. Оба произведения снискали большой успех не только у современников, но и среди потомков – вероятно, благодаря своего рода новаторству: двигателем повествования служат не столько удивительные события, сколько игра чувств [15] .

«Сказание о Нарциссе» – переложение мифа о Нарциссе и Эхо, изложенного в «Метаморфозах» [16] . У Овидия Нарцисс – сын речного бога Кефиса и нимфы Лириопеи. Слепой прорицатель Тиресий возвещает, что Нарцисс доживет до старости, «если не увидит себя». Когда Нарцисс достигает пятнадцатилетнего возраста, в него, наделенного поразительной красотой, влюбляется множество дев и юношей, но сам он любовь презирает и никому не отвечает взаимностью. Б него безнадежно влюбляется горная нимфа Эхо, которая «крайние только слова повторять из многих умела» [17] . Она готова отдаться Нарциссу, однако тот жестоко ее отвергает. Б отчаянии, Эхо прячется в пещере, где постепенно лишается плоти – от нее остается лишь печальный голос. И тогда все отвергнутые Нарциссом девы взывают к богам, требуя отомстить гордецу. Их мольбам внемлет богиня Немезида. Как-то раз в жаркий день, устав после долгой охоты, Нарцисс склоняется над ручьем, чтобы утолить жажду, и застывает, пораженный:

Жажду хотел утолить, но жажда возникла другая!Воду он пьет, а меж тем – захвачен лица красотою.Любит без плоти мечту и призрак за плоть принимает.Сам он собой поражен, над водою застыл неподвижен…

Влюбленный в собственное отражение и неспособный покинуть ручей, Нарцисс умирает от тоски. Пришедшие похоронить его, не находят тела – оно претерпевает удивительную и прекрасную метаморфозу [18] :