Сказание о том, как князь Милош судьбу испытывал
Шрифт:
— Ты прости меня, господарь мой. Много я грусти тебе принес. Был несдержан и груб, буйством славился. Не мог спокойно на месте сидеть. Творил что хотел, с тобой не советовался. Судьбу каждый день Божий испытывал. Дочь твою вдовою оставляю. Прости, отец.
— Прощаю тебя, сын мой, хотя и нет за тобой вины. Во всем я виноват, я один. Господарь — плоть от плоти народа своего, негоже ему пребывать в благости, когда такое вокруг деется. Верю я,
— Встретимся, владыка. Нам отныне всегда вместе быть.
Падает глава царя Лазаря, за нею — глава князя Београдского, а там головы сербов сыплются, как горох. И кто сказал, что у князей с севера кровь другого цвета, нежели у простых людей? Смотрит на казнь Баязид. Глаза его темные и бездонные, как озера на Дурмиторе, пеленою бледною затянулись. Видит ли он в тот миг свою бесславную погибель от руки черного владыки с востока? Иль поражение народа своего? Кто знает? Но лишь положил князь Милош главу свою на плаху окровавленную, вышло солнце закатное из-за туч, и заиграли кудри на ветру золотом червонным. Отвернул глаза Баязид, не посмел на красоту такую смотреть. Негоже тебе было, светлый князь…
Подходит после казни к Баязиду царедворец лукавый. Подносит две головы — с седыми волосами и золотыми. Говорит он Баязиду:
— Чего делать нам с псами этими? Скормить их свиньям? Иль на копья поднять, дабы все могли видеть позор их?
Ударил Баязид царедворца сапогом в лицо. Покатился тот по ковру, скуля как собака.
— Как обращаешься ты к султану, нечестивец! — вскричал Баязид. — Аль не знаешь ты, кто перед тобою? За это быть тебе самому на копье!
Набежали янычары — волю султана выполнять.
— Повелеваю называть нас отныне Баязид Молниеносный.
Рухнули турки на землю. И опять тащат Баязиду головы — ползком тащат, не поднимая глаз:
— О мудрейший из мудрейших! Да продлит Всевышний бесконечно твои дни! Что прикажешь делать с этими недостойными?
— Тела их выдайте родичам — пусть похоронят по своему обычаю. Голову царя припрячьте, да получше. Пусть ищут. Тогда лишь кончится война для народа этого, когда найдут они голову царя своего. Голову же убийцы отца моего, его доспехи, сбрую и оружие я оставляю себе.
— О мудрейший из мудрых!
— Что, псы, не хотите вы такого султана? Предать меня надумали?
— Нет, величайший, как можно!
— Запомните, собаки, — были бы все такими, как убийца отца моего, не надо было б нам воевать ни с кем. Вспомнят нас лишь потому, что вспомнят поле Косово и князя Београдского.
Будто
— Дошло до наших ушей, что брат отца нашего, эмир Муса, в Анатолии бунт против нас затевает. Говорит он, что будто Мурад с сыновьями погибли, и отныне ему править османами. Дабы не дать свершиться святотатству такому, мы возвращаемся в столицу. Отца и брата моего закопайте на поле с великими почестями. Пусть стоит здесь гробница в их память. В столицу отправьте гонца с вестью о том, что султан Мурад и сын его Якуб пали в битве, да с приказом подготовить достойную встречу султану Баязиду. Али-паша! Наказываем тебе заключить мир с князем Бранковичем и царицей Милицей.
— О мудрейший из мудрых! Позволь слово молвить! Враги наши сейчас слабы, одолеть их просто — потом они усилятся…
— Есть у нас нынче дела поважнее, чем врагов по норам добивать, — брат отца нашего черное дело замыслил, хочет в спину нам ударить. А с врагами будет у нас разговор еще. Все получат по заслугам. Да не забудь, Али-паша, донести царице сербской, что намерены мы взять в жены младшую дочь ее.
Не зря плакала Мильева. Все продумал змей-Баязид. Все продумал, да не все сказал. Не сказал он князю Милошу про судьбу его. А и была судьба его в том, что одолел он судьбу. Говорят в народе, что нельзя уйти с Косова поля — можно лишь победить или погибнуть. Но неправда это. Живым не дается здесь победа, только мертвым. Мертвые пашут, сеют и жатву собирают. Мертвые смотрят на дым от храмов горящих очами незрячими, считают годы и ждут, когда снова выйдут рати на поле и начнется битва великая. Не потому ли стал Видов день святым днем? Не потому ли так чтят его сербы — а другие на месте их забыли бы скорее о дне поражения своего? Победили они на поле Косовом. Лишь узнали про то ни много ни мало — через пять веков. Одолели сербы судьбу свою, подобно князю Београдскому. И любой из них, кто идет на врага, помнит про князя Милоша и про удар его знатный. Обращают к нему люди молитвы свои, уповая на чудо, ибо на что еще можно надеяться, когда вновь времена наступают страшные? Когда брат на брата руку поднимает, когда забыл народ про веру, когда слабость за силу почитается, а сила — за слабость, когда с севера и юга, с запада и востока буря черная надвигается и неоткуда ждать спасения — вспомни о том, кто стал сильнее судьбы. Вдруг поможет он тебе?