Сказание об Алёше
Шрифт:
Дальше Трескунову потребовался листок, на который он заблаговременно выписал все Алёшины регалии. Он перечислял длинные, не укладывающиеся в одну строчку названия должностей, перед вытянувшейся во фрунте комиссией, и в это время чувствовал себя судьёй, который зачитывает бесконечный приговор. Закончив, он громко захлопал в ладоши, сподвигая к овации членов комиссии.
– У вас неполная информация…– махнул рукой, развалившийся на стуле (в то время, как остальные продолжали стоять) Алёша. Ещё я являюсь почетным членом…
Теперь, к стыду Трескунова, незаслуженно забытые им звания и должности вынужден
Когда представление гостя было закончено, и уставшие члены комиссии, наконец-то смогли сесть, слово опять взял Трескунов.
– Степан Кириллович оказался здесь почти случайно. В наших краях он проходит курс реабилитации, а сюда заглянул по моей просьбе. Если выразиться точнее, просьба исходила от нашего сотрудника, который защищает свой проект.
Алёша недовольно взглянул на Трескунова а потом метнул зелёные молнии в стоящего перед комиссией человечка.
– Д-да это было по моей просьбе. П-просто это наша новая концепция. Я с-сказал директору, что хочу озвучить её именно в вашем присутствии…– Монолог Панасюка стремительно таял под беспощадным светом зелёных лучей, а потом вовсе превратился в писк и оборвался.
– Значит ты захотел прыгнуть через голову начальника и одновременно подлизать мне жопу? Но с этими трюками не сюда, а в цирковое училище. – грозно произнёс Алёша.
– Я вовсе не хотел…– Панасюк хотел сказать ещё что-то, но слова комком застряли в пересохшем горле.
– Слушай, как тебя там…– Алёша раздражённо защёлкал пальцами.
– Михаил Иванович…
– Нет-нет…по фамилии. Михаилов Ивановичей у нас полно…
– Панасюк…
– Ну вот, Панасюк гораздо звучнее и короче. Хотя и Панасюков у нас тоже завались. Так с чем же ты пожаловал, Панасюк? – Алёша, видимо забыв, что пожаловал он, а не Панасюк, скрестил руки на груди.
– К-как я уже говорил, это идея новой разработки…– мямлил Панасюк, дрожащей рукой перебирая сложенные в папку листочки. – За основу разработки взята полезная модель «XR-5000-1»…– произнеся последнюю фразу, Панасюк поднял затравленный взгляд на Алёшу. Тот сидел, невозмутимо скрестив руки и по всей видимости, ожидал продолжения. Марка полезной модели, казалось бы, ничего ему не говорила. – Так вот! – голос Панасюка приобрёл воодушевлённость. – Как мы с Вами успели убедиться, базовая модель оказалась довольно-таки эффективной. Поэтому мы…то есть я…в общем было решено продолжить этот модельный ряд и создать биоробота «Алёша-2». Я думаю будет неплохо, если у нашего Алёши появятся единомышленники. Но на этом концепция не исчерпывается. Думаю нашему Алёше скучно без хорошей верной спутницы, которая будет с ним на одном интеллектуальном уровне. Следующей будет модель робота женщины «Алёна»!
В своих мечтах, когда Панасюк визуализировал своё выступление, именно в этой его части должна была раздаться овация и одобрительные возгласы. Он эмоционально выделил последнюю фразу и сделал небольшую паузу, чтобы насладиться произведённым ей эффектом. Но, вопреки ожиданиям Панасюка, зал отреагировал гробовой тишиной. Подождав немного, он хотел было продолжить, но спазм в горле почему-то мешал ему говорить. Продолжать тему, без одобрения вступления было бессмысленно. В аудитории воцарилась напряжённая тишина, в которой слышалось только громкое тиканье чьих-то часиков.
–
– К-кто?! – жалобно пискнул Панасюк.
– Конь в пальто! – Алёша выпятил вперёд нижнюю губу. – Где робот, о котором идёт речь?
– Но это только концепция…так-скать презентация. Мы же понимаем, что без серьёзных финансовых вложений…
– И эти финансовые вложения ты хотел выбить у меня?
– Но-о…
– Я хотел бы кое-что уточнить! – Алёша поднял позолоченную ручку «Паркер», держа её вертикально на уровне глаз. – Речь идёт о том роботе, который сначала обчистил карманы комиссии, потом обворовал тебя и скрылся в неизвестном направлении?
– Но это же…
– И ты захотел создать этому жулику дублёра и ещё подружку? А почему Алёна, а не «Сонька золотая ручка»?
– Я просто…
– Слушай, Панасюк, ты или вконец офонарел, или…– Алёша сделал паузу, во время которой направил перо ручки в лицо несчастного учёного. – Кажется я понял…– он посмотрел на членов комиссии, многозначительно тряся головой. – Зачем искусственно воссоздавать жулика, если он уже стоит перед нами? Ты и есть та полезная модель, Панасюк. Только назвать её нужно не «Алёша-2», а «Миша-1», а лучше «Панасюк Лимитид эдишн».
– Степан Кир…
– Заткнись и не перебивай! Таких жуликов как ты нужно ещё поискать. А как ещё назвать человека, который в присутствии уважаемых людей, хочет кинуть государственный бюджет на несколько миллиардов? Мало того, этот жулик каждый день тянет из кармана государства деньги. Зарплату для такого дармоеда как ты, платят из государственного бюджета. Знаешь, Панасюк, я бы предоставил государству самому с тобой разбираться, но ведь ты и меня умудрился обчистить?
– Я?! К-как я мог? – голос Панасюка вот-вот готов был сорваться на бабье рыдание. Ноги его подкашивались. Выпавшая из безвольной руки папка, выплюнула листочки, которые взвиваясь носились по залу, будто подхваченные неведомой стихией.
– Я потратил на тебя двадцать пять минут моего времени. – Алёша развернул запястье, демонстрируя огромный циферблат золотых часов. – Ага, сейчас уже двадцать шесть…Ты знаешь, сколько стоит моё время? Согласен, очень сложно посчитать мой нормо-час, при условии, что я и сам не могу определить уровень своего дохода. Но мы в стенах храма науки, поэтому должны быть точными. За основу возьмём хотя бы мои часы. Знаешь сколько они стоят, Панасюк?
Если бы Панасюк и знал, всё равно бы ничего не смог ответить. Ему хотелось раствориться и исчезнуть, а ещё больше ему хотелось в туалет. Его, никогда не обманывающий кишечник красноречиво рычал. Если хорошо прислушаться, в этом рыке можно было услышать, произносимое по слогам слово: «Съе-***-вай-ся».
– Их цена двести миллионов. Каждое движение секундной стрелки этих часов вызывает в них микроскопический износ. Стачиваются микроны с золотых деталей, шестерён, драгоценных камней, растягиваются пружинки, изнашиваются маятники. Через десять лет цена этих часов упадёт вдвое. То есть за пять лет, я потеряю сто миллионов. Давай посчитаем вместе, Панасюк. Где-то я слышал, что ты славишься превосходным устным счётом. Вот тебе первый вопрос задачи. Посчитай сумму амортизации моих часов за год.