Сказание об Оками 5
Шрифт:
Короче, дорвалась я до долгих разговоров через Кацую. Со всеми важными людьми пообщалась, включая мелких, от которых получила “Сестлёнка, мы скучаем, плиплывай сколей”, произнесенное хором. Репетировали, походу, иначе непонятно, как сумели подобной синхронности добиться. Приятно, блин. Я так-то откровенно боюсь совсем маленьких детей и не умею с ними обращаться, но эти четверо навсегда у меня в сердце поселились, если языком глупых поэтических метафор говорить. Да и не такие они уже мелкие. Это оруще-какающие младенцы раздражают и всё тут. А тут личности, способные ходить и говорить. С ними
А вот что мне Фумито сказал, надеюсь, только между нами и королевой слизней осталось. Так-то улитки не теплокровные, но мне прям показалось, что Кацую стала теплее и порозовела после нашего разговора. Дурак. Мог бы и до личной встречи подождать. Не так и долго нам обратно до Узушио плыть.
Дей на окружающий мир смотрел во все глаза.
– Я, хм, вообще ничего, кроме Ивагакуре, и не видел никогда, – признался пацан во время путешествия через Страну Мороза. – Потому я хочу быть как ты, сенсей. Вообще во всех странах побывать. Ну или хотя бы в, хм, великих. Ты ведь в каждой побывала. Расскажи, а?
Несмотря на некоторую маниакальную зацикленность на взрывных техниках, мальчишка мне достался очень любознательный и открытый. Рассказы, во всяком случае, любит.
– Не, ну не совсем в каждой. В Стране Воды пока не успела, знаешь ли. Хотя это как посмотреть. Ублюдок Ягура считает, что Узушио – это его остров, а я наглая захватчица. Так что, с этой точки зрения, и там побывала.
– Узушио никогда не был частью другого государства. Каратачи-сану следует умерить свои аппетиты, – высказалась Шизуне. Вообще, хорошая она спутница. Молчаливая. Больше любит слушать, чем говорить.
– Оками-сенсей, а расскажи что-нибудь про взрывы? – такие запросы от моего ученика приходили периодически. Ну и че бы не рассказать, раз уж влезла в мороку с ученичеством. Тем более у меня есть эксклюзив из генетической памяти.
– Слушай, братиш, а ты вообще в курсе теории Большого Взрыва?
– Больших взрывов? Больше, чем когда ты разрушаешь деревни? – глаза ребенка мечтательно загорелись. Походу, те эксперименты, которые привели ко ртам на ладонях, что-то в детских мозгах немного повредили. Ему бы хорошего психолога. Но есть только я. Попробую хоть как-то ему помочь. Жалко же пацана. Одно психологическое отклонение я уже вылечила. Это я про проблему наставницы с кровью.
– Не. Одного большого взрыва. Того, с которого началась вселенная. Когда-то, десятки миллиардов лет назад, существовало одно только большое ничто. Большое, как вообще всё вместе взятое, но при этом очень маленькое. Вот, с твой глиняный шарик. Громадное по массе, включающей в себя триллионы солнц, тяжеленное и бесконечно плотное ничто. Оно с начала времен находилось в таком состоянии и где-то дало трещину. Хотя про начало времён – это упрощение. Не было тогда никакого времени, так как не было способов его в абсолютном ничто отслеживать. Время – это абстракция, бро.
– Я ничего не понимаю, сенсей! – признал парнишка.
– И я тоже, – добавила Ши-тян. – Если ничего не было, то откуда взялся взрыв? И как люди поняли, что он вообще был?
– Это нормально. В эту тему почти никто нормально не въезжает. Чтобы до конца ее понять, надо быть реальным гением. Ничто, оно все же было,
– Как это, хм, красиво…
– Именно. Запомни, ученик, взрывы должны иметь своей целью созидание. Чтобы после того, как рванет, что-то хорошее получалось, а не просто громкий звук и разрушения.
– А что хорошее получилось, когда ты взорвала деревню в Стране Водопадов, сестренка? – хитро прищурился мальчик. Думает, что подловил, наивный. Будет еще меня всякая мелочь пытаться на слове поймать!
– Спаслась целая куча детей, которых джашинитские ублюдки собирались принести в жертву своему божку. Че, про это в академии не рассказывали?
– Хм, нет. Только про то, как круто ты все разрушаешь, сенсей.
– Потому и круто, что имея четкую цель что-то сделать. Бесцельное уничтожение чего-либо – это оскорбление Большого Взрыва-самы, который создал всё. Подумай об этом, ученик.
Как могла, наставила пацанчика на мирное созидательное русло, используя его же одержимость взрывной тематикой, которая наверняка откуда-то от техник использования особой глины идет.
Результат получился еще до того, как мы снова вышли в море.
– Эт тебе, сенсей, – Дей протянул мне маленькую фигурку из белой глины, изображающую… меня! Пропорции немного утрированы. Голова слишком большая, волосы напоминают шипастую булаву, глаза и вовсе гигантские, а нос и рот крошечные. Но главное в том, что очень талантливо сделано. Различимы все основные детали, такие, как стиль одежды или наколки. Даже Бьякуго на лбу место нашлось.
– Какая прелесть! – тут же оценила Ши-тян. – Настоящее искусство!
Ребенок от ее слов чуточку зарделся, видно, что приятно ему, когда хвалят.
– Шикардос! – оценила я. – Спасибо, я сохраню и поставлю на полку над камином, когда она у меня будет. Или над камином опасно, если фигурка взрывная?
– Надо в нее чакру влить, тогда взорвется, – объяснил Дей.
– Тогда на полку! А чтобы что-нибудь взорвать, ты мне формой попроще сделай.
Еще до прибытия в порт я получила пять штук одинаковых глиняных сфер весом граммов в пять каждая. Влила в одну из них на пробу чакру и запустила в воздух повыше мощным кинетическим толчком. Нелишняя оказалась предосторожность. Рвануло, как от дюжины стандартных бумажных печатей. Которые, знаете ли, так запросто не метнешь. Стандартный подход – бумага, привязанная к кунаю, отвратен и с точки зрения аэродинамики, и с той стороны, что печать может отвалиться, и потому, что запас метательных ножей ограничен и таскать их с собой слишком много не получится. Чуть в лоб ученика за такой подгон не поцеловала. Семилетние мальчишки обычно такие нежности в штыки принимают, потому и не стала пробовать.