Сказания о Кудым-Оше и Пере-охотнике

Народная память сохранила для нас прекрасные сказки и чудесные предания, возникшие в глубокой древности. В них поэтическое воплощение чаяний и ожиданий народных, мечта о человеке-богатыре, который покоряет природу, охраняет землю и свой народ от врагов. Во времена жесточайшего гнета, в пору нищеты и бесправия трудовое крестьянство не теряло веры в бессмертие лучших человеческих качеств, оно противопоставляло темной действительности светлую мечту о сильном человеке, в котором мы видим обобщенные черты национального героя.

Русские героические былины рисуют образ крестьянского богатыря Ильи Муромца. Коми-пермяцкий народ поэтически воплотил свою историю в деяния и подвиги Кудым-Оша и Перы-богатыря. Чтобы сделать непрерывным многовековой путь жизни, чтобы сохранить связь времен, в народных преданиях Кудым-Ош и Пера ставятся чуть ли не в родственные отношения. Но Кудым-Ош жил в древнюю эпоху, может, за тысячу лет до нас, он один из первых родо-племенных вождей, стремившийся к объединению людей пармы под своим тотемом. Тотем — это животное, растение, предмет, которые род считает своим покровителем. У рода Кудым-Оша тотемом был Ош — медведь. Предания о Кудым-Оше очень смутны и отрывочны. И писатель, который хочет рассказать о нем, должен прибегать к вымыслу, к фантазии, по-своему заполнять не освещенные в преданиях моменты его «биографии».

А Пера — совсем мужицкий. Его подвиги, начавшиеся в языческие времена (победа над лешим, водяным), обрываются в эпоху борьбы крестьянства против крепостничества, против злейших феодалов в нашем крае — Строгановых.

Долгая и завидная судьба у народных героев. Богатыри не умирают. Они могут заснуть, могут уйти в камни, в горы, охраняя земные клады, завещая трудовому народу богатства, принадлежащие каждому человеку в равной доле. Народная фантазия в любой момент может вдохнуть в этих богатырей жизнь, и они снова способны на подвиг во имя справедливости на земле.

Алексей Домнин убежден, что существовали когда-то у коми-пермяцкого народа эпические песни, наподобие русских былин или карельской «Калевалы». Это убеждение побудило его объединить предания в циклы, представить их поэмами. Писатель изучил не только опубликованные материалы по коми-пермяцкому фольклору, но и записи преданий, сделанные в последние годы фольклористами Прикамья. Он имел возможность познакомиться с особенно ценными текстами преданий, записанными коми-пермяцким писателем В. В. Климовым. Такая опора на устно-поэтические традиции увеличивает ценность сказаний. Но в то же время это не стихотворное переложение преданий, а творческое осмысление их.

Необыкновенно широка и богата легендарная история Прикамья.

На берегах Вишеры и Колвы сохранились предания о богатыре Полюде, пришедшем на Урал из Великого Новгорода. Гора Полюд — место богатырской заставы, великий памятник одному из первых землепроходцев. В народном сознании Полюд уподоблен охотнику Пере. К нему за помощью приходят атаманы Камской вольницы, и он щедро награждает их сокровищами из своих подземных кладовых.

На Северном Урале народ манси хранит память о могучем Пеле, хозяине гор, который также боролся со злыми духами природы, вместе с русским народом выступал против внешних врагов.

Пера, Пеля, Полюд. Три богатыря, так похожие друг на друга. В них единство и близость народных идеалов, одинаково отраженные устремления в будущее. Их объединяла борьба против общего врага — угнетателей и душителей трудового народа. Они стремились к дружбе, они — символ братства народов.

И. Зырянов, кандидат филологических наук На

широких крыльях песни Унесу вас в край преданий, Пусть слова мои, как зерна, В вашем сердце прорастают. Есть запев у древних песен. Есть начало у народа. Сероглазые чудины* Жили в парме* в давний век. Слепы низкие землянки, Но леса вокруг просторны, И сладка еще живая Печень лося молодого. Солнце им тепло дарило, Птицы вести приносили, И костер горячей пляской Духов ночи отгонял. Как велел обычай предков, Так и жили-бедовали. Человека гасит старость. И когда о дряхлом старце Смерть в заботах забывала, Тайной тропкой уходил он, Рыл в глухой горе пещеру И себя в ней хоронил. Юный Ош в родном увтыре*, Как земля порой весенней, Спелой силой наливался. Дан был Ошу зоркий разум, Мог он видеть тени мертвых. Мог догнать стрелу в полете И с медведем разъяренным В жмурки весело играл. Мать его — Ведунья Пэвсин — Сны разгадывать умела, Знала, где ночует Ойпель — Бог лесов и рек студеных, И могла заклятьем тайным Ослепить пришельца злого, Зверя вывести к ловушке, Сделать хрупким меч врага. А шаманка рода — Чикыш — С хитрым духом Сюра-Пелей На горе шепталась в полночь, Колдовством она умела Воскрешать людей убитых И, сухого мухомора Накурившись, била в бубен, Отгоняя хворь и зло. Был отец у Оша памом*, На Югру ходил войною. Привезли его однажды Со стрелой пернатой в сердце. Долго Чикыш била в бубен, У костра металась птицей, Но его из края мертвых Не сумела возвратить. Пама в землю положили, В ноги — голову медведя, А лицо накрыли маской. И до ночи пировали, И смотрел на них безглазо Деревянный серый идол, И стекал, мешаясь с жиром, Мед с его кровавых губ.