Сказания о земле Московской
Шрифт:
— На коней! Седлайте коней! — закричал вне себя от гнева оскорбленный Юрий Дмитриевич.
— На коней! — подхватили княжьи слуги.
Радовался боярин Иван Дмитриевич Всеволож, что чужими руками сумеет отомстить своим врагам.
В тот же день гонцы помчались скликать ратников в соседний город Чухлому, по всем селениям и вотчинам, принадлежавшим князьям галицким. Поскакал гонец в дальние вятские земли. Тамошние жители никакой княжеской власти не признавали, жили сами по себе, и всегда в тех землях находились охотники, готовые по первому зову нанявших их взяться за оружие. Как в свое время хан Тохтамыш напал на Москву негаданно и обманом
Спешно двинулись его полки в поход. По дороге к ним присоединялись разные жаждавшие поживиться молодцы.
Наместник ростовский боярин Добрынский поскакал в Москву с тревожной вестью, нарочно преувеличивая силу галицкой рати.
«Прибеже же тогда из Ростова к великому князю наместник его Петр Константиновичь, поведал ему, что идеть на него дядя его князь Юрьи и детми и с многою силою».
Напуганные Софья Витовтовна и бояре московские были захвачены врасплох — «ничто же не успе сотворити». Войска в Москве не оказалось нисколько. Чтобы выиграть время, навстречу были посланы два боярина для переговоров. Многие бояре в страхе укладывали сундуки, собирались бежать из Москвы. Московские послы встретились с галицкой ратью у Троицкого монастыря. Юрий Дмитриевич не стал с ними разговаривать, а поручил вести переговоры боярину Ивану Всеволожу. Тот не дал московским послам ни слова сказать.
«И бысть межи обоих бояр брань велика и слова неподобные, и тако возвратишеся послы великаго князя безделны (без толку)».
В Москве начали спешно вооружать посадских, из коих иные и оружия не умели держать в руках. Многие боярские возки с семьями тронулись по дороге на Тверь и на Волок-Ламский.
Кто же правил тогда Москвой? Великий князь Василий Васильевич был совсем молод, его мать хоть и слыла безмерно властолюбивой, а умения руководить у нее не было вовсе. И среди бояр наблюдалось «шатание». В Москве поднялась смута, набежали «лихие люди», возможно, сторонники Юрия Дмитриевича. Они разбивали боярские винные погреба, поили собравшихся в поход ратников.
Юрий Дмитриевич обладал большим воинским опытом, он был известен своей храбростью. Юный Василий Васильевич, может, тоже был храбр, но в ратном деле совсем несведущ. Он повел свое нестройное, наспех вооруженное войско.
«Со князем же Юрьем множество вой, а у великаго князя добре мало» — так сказал летописец и добавил, что москвичи «мнози бо от них пиани бяху (многие из них были пьяны), а и з собою мед везяху, что пити еще».
На реке Клязьме, в двадцати верстах от Москвы, встретились обе рати. Никакой битвы не было. Иные московские воины тотчас же сложили оружие, другие побежали. Побежал и великий князь. Захватив в Москве мать и жену, он «в трепете и в тороплении велице» помчался с семьей и слугами в Кострому.
Юрий Дмитриевич вступил в Москву без боя. Он тотчас же послал своих сыновей в погоню за Василием Васильевичем и его молодой женой и матерью. Их догнали, воротили в Москву.
Что делать с пленниками? Боярин Иван Всеволож, сыновья — Василий Косой и Дмитрий Шемяка — советовали отправить всех троих в ссылку, да подальше, да держать их под стражею строго.
А боярин звенигородский Семен Федорович Морозов дал иной совет: не годится так начинать великое княжение. Не успел племянник свадьбу справить — и в дальнюю ссылку поедет? Народ пожалеет его. Сказал летописец про Морозова, что он «испечалова великому князю Василию Васильевичю
На этом судилище сказалось великодушие Юрия Дмитриевича. Его вожделенная цель была достигнута. Он добился победы, притом бескровной, стал на Москве великим князем. А на меры насильственные он не решился, наоборот, простил племянника, дал ему в удел недальний город Коломну, да еще, провожая его, уготовил «честной пир» всей родне и боярам своим и московским.
Сыновья Юрия Дмитриевича, а также боярин Всеволож и «инии мнози бояре и слуги (Юрия) разъяришася о сем и нелюбо им бысть сие всем».
Взять Москву, притом без всякой борьбы, искусный в ратном деле Юрий Дмитриевич смог. Но удержать власть в своих руках он не сумел. Для московских посадских он был чужим. Жители Москвы, как писал летописец, «не повыкли бо служити удельным князем».
Население окраинных земель — костромских, галицких, вятских — не желало подчиняться Москве. Там Юрий Дмитриевич находил себе поддержку. А для жителей земли Московской и для московских ремесленников, торговцев привычной была прежняя власть, все они опасались, что будут пришлые люди приносить им всякий ущерб.
7
Что оставалось делать боярину Ивану Всеволожу? Своему князю Василию Васильевичу и его матери он изменил, к боярам галицким не пристал. Вместе с двумя сыновьями он тоже поехал в Коломну и повалился в ноги своему бывшему господину. Но Софья Витовтовна прощать не привыкла. Она повелела схватить боярина и ослепить его. В летописях сказано, что Иван Дмитриевич Всеволож был «пойман с детми, да и очи ему вымали». Юрий Дмитриевич понял, что Москва ему враждебна. Зашатался под ним великокняжеский стол. На него нагрянула еще беда: оба его старших сына — Василий Косой и Дмитрий Шемяка — сочли главным виновником гибели своих честолюбивых замыслов Семена Морозова, боярина звенигородского. Это он посоветовал их отцу милостиво обойтись с низложенным Василием Васильевичем, с его матерью и женой. Братья подстерегли ничего не подозревавшего боярина в передней горнице великокняжеского терема и набросились на него с упреками, тот оправдывался, они выхватили кинжалы и закололи его.
С того убийства повернулась усобица на кровавый путь, пошла проливаться кровь на Руси. Оба сына Юрия Дмитриевича, опасаясь отцовского гнева, отправились со своими людьми в Кострому.
Покинутый всеми, Юрий Дмитриевич послал племяннику Василию Васильевичу в Коломну покаянную грамоту: «Поиди на Москву, на великое княжение, а яз иду в Звенигород». Выехал он в сопровождении лишь пяти слуг. Как без боя удалось ему занять Москву, так без боя пришлось уступить. За себя и за младшего сына Дмитрия Красного вынужден он был подписать новый мирный договор, в котором признавал своего юного племянника великим князем на Москве.