Сказания Земноморья (сборник)
Шрифт:
— Нет, я не могу!.. — И исчез в темноте за шатром с напитками.
— Куда это он? — удивились его приятели. — Ничего, вернется! — И они продолжали болтать и смеяться.
Скрипка смолкла.
— Темная Роза, — тихо окликнул он ее, стоя совсем рядом в темноте. Она обернулась, и взгляды их встретились. Их лица, собственно, были почти на одном уровне, хотя Роза сидела, скрестив ноги, на возвышении для музыкантов, а Диамант стоял возле этого возвышения на коленях.
— Пойдем на наше место? — попросил он.
Она
Когда же Роза снова обернулась, ища глазами Диаманта, то его уже и след простыл.
Тарри со своим оркестром вернулся примерно через час и даже не поблагодарил за предоставленную возможность передохнуть. Напротив, он довольно сердито прервал на середине исполняемую оркестром Лабби мелодию и велел ему убираться.
— Сопли сперва подбери, щипач несчастный, — заявил ему Лабби. Тарри, разумеется, обиделся, а люди вокруг тут же разделились на два лагеря, и пока разгорался спор, Роза сунула свою флейту в карман и тихо ускользнула прочь.
В стороне от освещенной фонарями площадки было совсем темно, но она и в темноте нашла дорогу очень быстро, ибо отлично знала ее. Он, конечно, был уже там. Ивы за эти два года еще подросли, и теперь в ивняке почти не осталось свободного места, чтобы можно было присесть: всюду торчали из земли молодые побеги да покачивались длинные свисавшие почти до земли ветви взрослых деревьев.
Музыка заиграла снова, далекая, заглушаемая ветром и шепотом реки.
— Чего тебе от меня нужно, Диамант?
— Всего лишь поговорить с тобой.
В темноте они казались друг другу тенями.
— Ну, говори, — сказала она.
— Я ведь хотел попросить тебя уехать со мной отсюда, — сказал он.
— Когда?
— Тогда еще. Когда мы поссорились. Только я все неправильно сказал. Я думал… — Повисло долгое молчание. — Я думал, что просто снова смогу убежать. Вместе с тобой. Играть музыку. И как-то прожить. Вместе. Я это хотел сказать.
— Но ты этого не сказал!
— Я знаю. Я все сказал неправильно. Я все сделал неправильно. Я всех предал. Магию. Музыку. И тебя.
— Ничего. Я неплохо устроилась.
— Вот как?
— Я не бог весть как умею играть на флейте, но, в общем, получается ничего. А то, чему ты меня так и не научил, я, в конце концов, могу восполнить и с помощью заклятий, если так уж будет нужно. И эти ребята из оркестра тоже ничего. Лабби ведь совсем не такой, каким кажется. Он хорошо ко мне относится. Никто меня не обманывает. И мы очень неплохо зарабатываем. А зимой я обычно живу у мамы и помогаю ей. Так что у меня все в порядке. А у тебя, Ди?
— А у меня все очень плохо.
Она хотела было что-то сказать, да так и не сказала.
— Я думаю, тогда мы были совсем детьми, — сказал он, — а теперь…
— Что же изменилось?
— Я сделал неправильный выбор.
—
— Дважды.
— Ну что ж, третий раз волшебный.
Оба некоторое время молчали. Она с трудом различала даже его громоздкий силуэт в черной тени листвы.
— Ты стал такой огромный, — сказала она вдруг, — гораздо больше, чем прежде! А ты все еще умеешь зажигать огонек, Ди? Я хочу видеть тебя.
Он покачал головой.
— Это была единственная вещь, которую ты мог делать всегда, а я так никогда и не научилась. Не смогла. Да и ты не сумел меня этому научить.
— Я не нарочно, — сказал он, — у меня ведь тоже иногда это получалось, а иногда нет.
— А тот волшебник из Южного порта не научил тебя, как сделать, чтобы всегда получалось?
— Он учил меня только именам.
— А почему ты не можешь сделать это сейчас?
— Я отказался от магии, Темная Роза. Я должен был либо заниматься только ею и больше ничем, либо оставить ее совсем. Нужно иметь только одну душу.
— Не понимаю, почему, — пожала она плечами. — Моя мать может излечить лихорадку, может помочь при родах, может отыскать потерявшееся кольцо и еще многое другое; может быть, это и не идет ни в какое сравнение с тем, что делают настоящие волшебники и повелители драконов, но все равно это кое-что. И она, чтобы заниматься всем этим, ни от чего не отказывалась. Даже то, что она меня родила, никак ей не помешало. А знаешь, она родила меня, чтобы НАУЧИТЬСЯ рожать! Неужели только потому, что я училась у тебя музыке, я должна была отказаться от умения составлять заклятия? Я, между прочим, могу и сейчас запросто наслать лихорадку. Почему же ты должен от чего-то отказываться, чтобы иметь возможность заниматься чем-то другим?
— Мой отец… — начал было он и умолк. И даже негромко рассмеялся. — Пойми, они просто не сочетаются — деньги и музыка.
— Как твой отец и дочка ведьмы, — сказала Темная Роза.
И снова повисло молчание. Чуть шелестела ивовая листва.
— Ты вернешься ко мне? — спросил он и заторопился: — Ты уедешь со мной, будешь со мной жить, выйдешь за меня замуж, Темная Роза?
— Только не в доме твоего отца, Ди?
— Где ты сама захочешь! Убежим хоть сейчас!
— Но ты же не можешь получить только меня одну, без музыки, правда?
— Или музыку без тебя.
— Я согласна, — сказала она.
— А Лабби, случайно, арфист не нужен?
Она заколебалась, потом засмеялась и сказала:
— Ну, если ему будет нужен флейтист, так и арфисту дело найдется.
— Но я не играл с тех пор, как уехал из дома, Темная Роза, — сказал он. — И все же музыка всегда звучала у меня в ушах, и твой голос… — Она протянула к нему руки. Они опустились на колени лицом друг к другу; над головами их что-то шептали листья ив. Они поцеловались. Сперва застенчиво, боясь коснуться друг друга…