Сказания Земноморья (сборник)
Шрифт:
Прошагав несколько миль, он нагнал какую-то телегу, которую давно уже заприметил, — на большом расстоянии она показалась ему сперва просто черным пятном в густом облаке белой пыли. Телега, поскрипывая и постанывая, катилась по дороге, влекомая парой некрупных быков, которые выглядели такими старыми, морщинистыми и утратившими всякую надежду на лучшее будущее, что стали похожи на черепах. Приезжий поравнялся с телегой, однако возница ничего ему не сказал, только подмигнул.
— А нет ли тут поблизости какого-нибудь ручейка или родника? — спросил его путник.
Возница
— Нет. — Еще помолчал и прибавил: — Там — нет.
И телега загрохотала дальше по дороге. Путник, которого мучила жажда, чувствовал, что не в состоянии обогнать этих несчастных, едва тащившихся волов.
Он очень устал и не сразу заметил, что возница молча протягивает ему большой глиняный кувшин в плетеной корзинке. Он взял кувшин — тот был довольно-таки тяжел — и досыта напился. Причем кувшин стал лишь чуточку легче, когда он с благодарностью вернул его хозяину.
— Садись, коли хочешь, — обронил возница и снова умолк.
— Спасибо. Я и пешком дойду. А скажи, далеко ли еще до Ре Альби?
Колеса скрипнули. Волы тяжко вздохнули — сперва один, потом второй. Их запыленные бока под жарким солнцем источали сладковатый запах пота.
— Десять миль, — сказал наконец возница. Потом подумал и поправился: — А может, двенадцать. — Он еще помолчал и окончательно решил: — Да, никак не меньше.
— Тогда я, пожалуй, вперед пойду, — сказал приезжий.
Утолив жажду, он вполне был готов сейчас обогнать старых волов, и телега действительно довольно сильно отстала, когда он снова услышал голос возницы:
— Старому Магу идешь, значит… — Если это и был вопрос, то в ответе возница явно не нуждался, и путешественник зашагал дальше.
Когда дорога резко пошла вверх, ее по-прежнему загораживало от солнца плечо огромной горы, но когда путник повернул налево, к деревушке, решив, что это и есть Ре Альби, солнце буквально ослепило его, хотя уже клонилось к западу; внизу он увидел море — оно было стального цвета и казалось абсолютно застывшим.
Дома в деревушке вразнобой стояли вокруг маленькой пыльной площади, посреди которой был устроен фонтан — жалкая струйка воды, едва поднимавшаяся в воздух. К фонтану путник и направился, снова всласть напился из пригоршни, то и дело набирая воду в подставленные ладони, а потом подставил под струю и голову, с наслаждением впитывая холодную воду волосами и кожей головы, позволяя ей стекать по шее и течь по спине. Подсыхая после этого «купания», он некоторое время посидел на каменной чаше фонтана, заметив, что за ним внимательно и молча наблюдают трое грязноватых малышей — два мальчика и девочка.
— И никакой это не целитель! — заявил наконец один из мальчишек.
Путник тщательно пригладил влажные волосы руками.
— Вот глупые, он же к Старому Магу идет! — презрительно заметила девочка.
— Йеррагхх! — Выкрикнув это странное слово, мальчик состроил какую-то ужасную гримасу, одной рукой растянув себе рот, а другой, словно когтем, стал скрести воздух.
—
— Эй, хочешь, я тебя к Старому Магу провожу?
— Спасибо, — сказал он и устало поднялся.
— Видишь, никакого посоха у него нет! — тут же сказал один мальчишка другому, а второй отозвался:
— А никто и не говорил, что он у него есть!
И оба, лениво развалившись в тени, стали смотреть, как незнакомец следом за девочкой выходит на тропу, ведущую на север меж каменистых пастбищ, круто спускавшихся вниз по склону горы.
Море под солнцем нестерпимо блестело, в глазах у путника все плыло, морская даль и постоянно дувший сильный ветер вызывали головокружение. Девочка, шедшая впереди, казалась ему крошечной подскакивающей тенью. Он остановился.
— Ну, пошли же! — сказала девочка недовольно, но тоже остановилась. Путник подошел к ней поближе и снова остановился. — Вон, — показала она, — уже и дом видно! — И он увидел на краю утеса деревянный дом, до которого оставалось совсем немного. — А я их не боюсь! — сообщила ему девочка, но он не совсем ее понял. — Я сколько раз для них куриные яйца по гнездам собирала, чтобы отец Стоуни потом эти яйца на рынок отнес. А старая госпожа меня персиками угощает! Правда, Стоуни всегда говорит, что я их ворую, но я никогда у них ничего не ворую! Ну, пошли же! Не бойся, ее там нет. И никого из них тоже.
Она снова показала ему пальцем на дом.
— Там что же, никого нет? — спросил приезжий.
— Только сам старик. Старый Ястреб. Он всегда там.
Путешественник поблагодарил ее и двинулся дальше один, а девочка осталась на тропе и смотрела ему вслед, пока он не повернул за угол дома.
Две козы, пасшиеся на огороженном лужке перед домом, так и уставились на незнакомца своими желтыми глазищами. В высокой мягкой траве рассыпались куры и целый выводок полувзрослых цыплят, которые копались в земле среди грушевых и сливовых деревьев и тихонько переговаривались между собой. Какой-то мужчина стоял на маленькой приставной лестнице, прислоненной к стволу одного из плодовых деревьев; голова его скрывалась в листве, и путнику были видны лишь его голые смуглые лодыжки.
Путешественник поздоровался, ответа не получил и снова произнес слова приветствия, но уже несколько громче.
Листья на дереве зашуршали, и человек ловко спрыгнул на землю, прижимая к груди целую пригоршню спелых слив. Первым делом он отогнал парочку назойливых пчел, соблазненных сливовым ароматом, потом подошел к незнакомцу. Он был невысокого роста, но держался очень прямо и был еще строен; седые волосы он зачесал назад и стянул на затылке в пучок, открыв красивое лицо, носившее, впрочем, следы нелегких и Долгих прожитых лет и старые шрамы — четыре белых рубца, спускавшихся от левой скулы к подбородку. На вид ему можно было дать лет семьдесят, но взгляд его был ясен, и смотрел он прямо на незнакомца внимательно и дружелюбно.