Сказано – сделано
Шрифт:
Глава 10
Выехав за пределы больничного городка, огороженного невысоким забором, я позвонила в офис Гольстера. Пока я не хотела говорить с самим шефом. Мне нужен был его румяный зам. Света поздоровалась со мной, как со старой знакомой, и сказала, что Виктор Петрович заболел.
— Да что вы! — удивилась я. — Ему плохо? Он в больнице?
— Да, он только что звонил и просил передать Вячеславу Павловичу, что лежит в областной больнице.
— Где?
— У него, кажется, грыжа. Его будет оперировать самый хороший хирург, поэтому
Я бросила трубку. Итак, Заревич никак не успокоится. Не удалось отравить Сомова, так он придумает что-нибудь другое. Убить человека в одиночной палате проще пареной репы, тем более для такого аса, как Заревич.
Я резко развернула машину и снова подъехала к больнице. Что ж, пока придется самой охранять Сомова.
Снова увидев меня на этаже, медсестра подумала, что я — точно ненормальная дамочка, которая никак не может разобраться, что ей нужно делать — оставаться с больным или идти домой. Естественно, войдя в палату, кроме неподвижно лежащего Сомова, я не обнаружила никого. Ни Ирины, ни ребят Кирьянова. Впрочем, двадцать минут еще не истекли.
— Сюда никто из посторонних не входил? — спросила я у разговорчивой медсестры.
— Нет, только выходила.
— Кто? Его сестра?
— Ну да. Кто же еще? Он, кажется, нужен только вам и ей. Жена приходила и сразу смылась. Как ветром сдуло.
— Жена? Она была здесь?
В это мгновение я себя возненавидела. Это же надо такому случиться! Только я покинула стены больницы, как здесь произошли самые важные события, которые только могли произойти. Вера приходила в палату Сомова. И тут меня осенило:
— Она была одна?
— Нет, с высоким молодым человеком.
— Как? Вы же сказали, что в мое отсутствие никто не входил в эту палату! — разъярившись, крикнула я.
Медсестра задрала нос. Ей было неприятно, что на нее орет какая-то девчонка, потому что она по возрасту годилась мне в матери.
— Вы спросили, не входил ли в палату кто-нибудь посторонний. Разве жена — посторонний человек? — поджав губы, парировала она.
Я махнула рукой, некогда было рассказывать ничем, в принципе, не провинившейся женщине предысторию, связанную с делом Сомова.
— Куда они пошли?
— Кажется, к Граченко.
— Кто это?
— Наш анестезиолог, — смягчилась медсестра, наверное, сообразив, что этот допрос я устроила не случайно.
— Номер кабинета?
— Последняя дверь рядом с лестницей.
Я направилась туда, куда показала медсестра, и… еле-еле успела спрятаться, присев рядом со столом на посту сестры. Та вытаращила на меня глаза, тщательно обведенные фиолетовыми тенями, но я жестом показала ей, чтобы она помолчала.
А спрятаться я была вынуждена потому, что из кабинета Граченко вышла интересующая меня пара. Вера и Заревич даже не посмотрели в сторону палаты Сомова. По всему было видно, что они явно не пекутся о его здоровье, а пришли сюда совсем по другому вопросу.
Заревич держал спутницу под руку, причем так, что у меня сложилось впечатление, будто он ведет пленницу. Вера действительно шла, как на казнь. Ее голова была опущена. Я не видела Вериного
Как только Вера и Заревич исчезли с горизонта, я встала и пошла за ними. Дверь кабинета анестезиолога открылась, и показался сам Граченко. Бодрый, но внешне какой-то неприятный. Мне он сразу не понравился. Не удивлюсь, если узнаю, что он согласился помогать Заревичу. Но заниматься врачом было некогда, я могла потерять из вида румяного подонка.
Я шла по больничным коридорам, издали наблюдая за интересующей меня парочкой, периодически прячась за колонны или проходящих людей. Уже совсем внизу навстречу мне вышли два здоровенных молодца. По их непроницаемым лицам и мужественной походке я догадалась, что они от Володи, но на всякий случай спросила:
— Ребята, вы от Кирьянова?
Оба молча кивнули.
— Он в триста четвертой палате.
Парни снова кивнули. Молодцы! Никаких лишних вопросов. Да и Володя тоже молодец, проинструктировал хорошо. Коротко и ясно. Настоящий полковник.
— В палату к Сомову не должен заходить врач-анестезиолог по фамилии Граченко. Это приказ. Все остальные могут, а он нет. Выполнять, — скомандовала я строгим голосом. Молодцы нисколько не удивились. Им ли привыкать к командному тону?
Вера и Заревич не остановились у гардероба. Они были в верхней одежде, поэтому быстро проследовали к автомобилю, ожидавшему их у больничного крыльца. Но это не был джип Валеры. Моя машина стояла рядом.
Заревич, как истинный джентльмен, старательно усадил свою даму. Я наблюдала за ними из огромного окна на первом этаже. Как только автомобиль тронулся в путь, я бросилась к своей «девятке» и поехала в ту же сторону. Думаю, Заревич не обратил внимания на номер рядом стоявшей машины. Похоже, он вообще никуда не смотрел, кроме как на Веру. И дело было явно не в любовном чувстве, занимавшем сердце заместителя директора фирмы «Стартел».
Наш путь, как выяснилось, лежал в самый богатый и стариннейший в нашем городе банк. Как правило, в его залах все время толпится множество людей, поэтому я не опасалась быть замеченной Заревичем. Но на всякий случай все же достала из бардачка завалявшиеся там с лета черепашьи солнцезащитные очки, надела их и, посмотрев в зеркало, не узнала саму себя.
Как только за интересующей меня парой захлопнулась высокая стеклянная дверь, ведущая в банк, я последовала за ней и вошла в холл. Охранник с подозрением посмотрел на меня. Видимо, у него вызывали опасение люди, надевающие темные очки тогда, когда на улице моросит ноябрьский дождик.
Я сняла свою маскировку — специально, чтобы успокоить охранника, но, когда подошла ближе к стоящему у кассы Заревичу, снова надела.
— Нет, извините. Такие вопросы решаю не я, — говорила в тот момент статная кассирша, восседающая, как на троне, на огромном кожаном кресле. — К тому же где сам Сомов? Необходимо его личное присутствие.
— Он при смерти. Находится сейчас в больнице.
— У вас есть завещание, подтверждающее право наследования?
— Да, у нас все с собой, — отрезал Заревич. — Посмотрите?