Скажи, что любишь

Дюжева Маргарита

У меня нет привычки игнорировать незнакомые номера, поэтому, когда вижу на экране набор цифр, отвечаю без лишних раздумий:

— Слушаю.

— Светлана Геннадьевна, добрый день, — в трубке раздается красивый голос, — напоминаем, что у вас сегодня прием в пятнадцать тридцать. Не забудьте с собой карту.

— Какой прием? — туплю, — какая карта?

— Евгений Петрович, должен посмотреть, что вам назначали раньше.

— Кто такой Евгений Петрович?

— Ну как же, — мягко усмехается она и говорит со мной, как с маленькой, —

врач, который будет вести вашу беременность. Ваш муж обо всем договорился, так что с нетерпением ждем вас в нашей клинике.

Она еще что-то чирикает в трубку, но я уже не слышу. Перед глазами красные круги, в груди надрывно бухает.

Я убью его! Прямо сейчас!

Глава 8

Я специально пью кофе не торопясь, чтобы по возможности успокоиться и остыть. Очень хочется найти какой-нибудь стабильный островок внутри себя, и спрятаться на нем от все доброжелателей, уверенных, что имеют право совать нос в мои дела и навязывать свои условия.

Очень хочется. Правда. Но ни черта не выходит.

Беременные гормоны зашкаливают, в висках грохот, во рту горечь. Все мои планы быть спокойной, уверенной и холодной идут по одному месту, стоить только вспомнить Кирилловское невозмутимое «Касается». И я все-таки сдаюсь.

Иду в свою комнату, одеваюсь, не слишком заботясь о том, чтобы произвести впечатление. Не крашусь. Не навожу марафет и не пытаюсь сделать из себя конфетку. Мне плевать, что подумает обо мне мой бывший муж. Даже наоборот хочется, чтобы он посмотрел на меня, сморщился, будто чего-то невкусного под нос подсунули, и решил, что такая, как я ему не подхожу. Что губошлепины лучше, и что детей он еще сто штук настрогает.

Расползаясь на подтаявшем снегу, ползу к машине. Шапка скатывается на бок, пуховик кажется тесным и неудобным, угги хлябают. Короткий путь отнимает много сил и еще больше раздражает, усиливая мой запал.

Я злюсь. Еду не так аккуратно, как обычно, резко бью по тормозам и даже пару раз хлопаю по клаксону, чем зарабатываю недовольные взгляды других автомобилистов. Наверное, думают, что насосала на права. Пусть. Плевать.

Из-за нерасчищенных дорог, увязнувших в снежной каше, путь до Смолинского офиса занимает уйму времени и выматывает меня так, что хочется присесть на кожаный диванчик, вытянуть ножки и отдохнуть.

Но когда вижу мужчин в деловых костюмах с дорогими портфелями и лицами такими, будто вся Вселенная у их ног, злость снова набирает обороты.

К черту!

Иду к проходному пункту. Я не записана, у меня нет ни пропуска, ни пригласительной карты, но турникет передо мной плавно отъезжает в сторону. Охранник, который сидит за пультом приветливо машет рукой, узнав жену одного из своих работодателей.

Не в курсе бедолага, что я давно не жена, и что у меня сейчас внутри тысячи демонов жаждут кровавой расправы. Знал бы – не пустил бы ни за что.

Я невозмутимо прохожу к лифтам. Мне хватает

внутреннего стержня чтобы не бежать, не дергать свой шарф, как бывает в моменты волнения и вообще ничем не выказывать своего состояния.

Вежливо киваю попадающимся навстречу людям. Некоторые кажутся знакомыми, но лишь мельком. Кир никогда не подпускал меня близко к работе, никогда не вводил в круг своих коллег и знакомых, предпочитая держать нелюбимую обузу подальше от того, что действительно ему дорого и интересно. Поэтому все эти персонажи просто едва знакомые отблески. Мне нет до них никакого дела.

Возле лифта останавливаюсь рядом с мужчиной лет сорока пяти в костюме стального цвета и женщиной примерно такого же возраста. Тоже в костюме стального цвета. С идеальной прической и дорогим маникюром. А я разобранная, как мышка-норушка после спячки. На миг становится стыдно за свой внешний вид, но потом вспоминаю, что я здесь не для того, чтобы очаровывать посторонних людей, а чтобы разобраться с Киром.

Оцепенение и стеснительность тут же уходят на задний план. Киваю с уверенной улыбкой:

— Добрый день.

Смолин на двадцать третьем. Зайдя в лифт, я тыкаю нужную кнопку и занимаю самый дальний угол. Кроме меня в кабину входят те двое, какой-то мужчина, трущий платком покрасневший от натуги потный лоб, и в самый последний момент заскакивает девушка в белой блузке и такой узкой черной юбке, что кажется будто вот-вот и от неосторожного движения она расползется на подтянутых булках.

Я замечаю эту дамочку только потому, что у нее ярко накрашенные пухлые губы. Мой личный триггер.

Она мне не нравится.

У нее узкие лодочки на высоких шпильках. Чертовски неудобные, я знаю. В них можно красиво сидеть, но никак не бегать весь день по этажам с рабочими поручениями. Значит, надела не просто так, а чтобы похвастаться длинными ногами.

Впрочем, весь ее образ заточен на привлечение мужского внимания. Банальная мелкая хищница, заплывшая поохотится в богатый водоем. Таких всегда полно в том месте, где крутятся деньги. Ничем не лучше и не хуже других щучек, уверенных что лучший способ устройства в жизни – это волшебная пися.

Не мне ее осуждать. Кто как может, так и вертится…

Но, сука, эти губы…

Пара выходит на седьмом этаже, потный мужик на четырнадцатом. Кто-то еще входит-выходит, но я даже не замечаю кто это. Зато со щучкой едем до двадцать третьего.

Когда лифт останавливается на заветном этаже, я не могу сдержать тихий смешок. Даже неинтересно насколько далеко эти «совпадения» зайдут.

Она бросает на меня быстрый, недовольный взгляд. Замечает живот и скривившись отворачивается. Я ей не интересна. Она больше занята тем, что поправляет волосы, перекидывая их с одного плечо на другое, и незаметно расстегивает верхнюю пуговку на блузке. Ничего предосудительного, все в пределах дресс-кода. Если бы она не сделала этого при мне, я бы и не заметила.