Шрифт:
Глава 1
Глубокая ночь. Девочка лет пяти проснулась от громкого стука входной двери.
Надев тапочки, она выглянула из своей комнаты в зал. Там горел свет и никого не было. В комнате родителей тоже горел свет и тоже никого. Входная дверь не заперта. В сенях темно и дверь на улицу распахнута настежь…
Холодный осенний ветер срывал с деревьев последнюю листву. В тёмном небе плыли сердитые тучи, то закрывая, то вновь показывая круглую луну. Моросил мелкий холодный дождь.
Постояв прислушиваясь, девочка
За окном был яблоневый сад, в котором она летом гуляла в нарядном платье, собирала красно-жёлтые яблоки, показывала родителям самые большие и красивые. Потом приходили гости…
Дома часто бывали гости и девочка с родителями тоже часто ходила по гостям. Мама всё время наряжала дочь в новые платья одно красивее другого. Все ахали-охали и повторяли:
– Вот это да! Ай да Валя! Ай да красавица!
У самой Вали аж дух захватывало от восторга, когда мама покупала ей очередное платье ещё красивее прежних. Девочка была счастлива. Её любили. Носили на руках, с ней водились, играли и родственники, и соседи, и друзья. И просто прохожие останавливались и с улыбкой спрашивали: «Чья это такая красивая девочка?».
Молодая семья была счастлива и люди разделяли их счастье.
Теперь же Валя, стоя у окна, глядела на облетающие листья и вспоминала лето. В комнате было тепло и тихо. Глаза слипались и девочка уже хотела снова лечь спать.
Вдруг за окном появилась запыхавшаяся от быстрого бега мама. Она опасливо озиралась.
Из кустов выскочил отец с бутылкой в руке.
Мама вскрикнула и, зажав рот рукой, попятилась.
Отец, отхлебнув из бутылки, кинулся к ней, ударил по лицу и схватил за шею.
Валя закричала изо всех сил и потеряла сознание.
Сквозь тьму стал пробиваться свет. На деревянном столе в стакане стояла длинная тонкая свечка. За столом сидела соседская бабулька, рядом с ней стояла незнакомая очень сморщенная старуха и бормотала:
– От лука стрела! Из дуба труха! Щука из моря! Раба Божья Валентина из безсознания!..
Всё снова погрузилось во тьму.
Послышался лай собак.
Валя вдруг осознала, что идёт по улице мимо домов, во дворах которых лают собаки. За руку её ведёт та же соседская бабулька. И уже лето! Зелёная трава, на деревьях густая листва. Поют птицы. Над головой синее небо и яркое солнце.
– Цыц! – закричала девочка на собак.
– Как ты сказала? Повтори, – попросила соседка.
– Цыц.
– Хорошо. А то всё «сыс» да «сыс».
– Когда это я говорила «сыс»? – удивилась Валя.
– О! И не заикаешься больше.
– А разве я заикалась?
– А ты ничего не помнишь?
– Я помню папа ударил маму… потом баба Яга со свечой… и теперь собаки… лают… А где мама?
– Ты пока побудешь у меня, а вечером мама придёт с работы и заберёт тебя. А ты разве
– Нет.
– Может, так оно и лучше…
Соседка завела Валю к себе во двор, там её толстый внук ел варенье руками прямо из банки. Увидев вошедших, спрятался за деревом. Огромный пёс Шарик юркнул в конуру. А гуси, плескавшиеся в луже, молча припустили в сарай.
– Костик! – позвала соседка. – Иди сюда.
– Не! Не пойду! – оставив банку в траве, Костик убежал за ворота.
– Шарик, вылезай! – позвала Валя и потянула за цепь, но собака упёрлась всеми четырьмя лапами в пол конуры и затравлено смотрела на девочку.
Соседка вздохнула.
– Валентина, погуляй пока. А я обед сготовлю и позову. Только далеко не уходи.
– Ладно, – девочка вышла за ворота.
Костик, подглядывавший в щель забора, отскочил и со всех ног побежал вдоль по улице. Валя медленно побрела в другую сторону к дому своей подруги. Их мамы давно дружили и часто в шутку спорили чья дочь красивее. Обе девочки голубоглазые блондинки, только у Вали кудри, а у Оли волосы прямые.
Валя провела рукой по волосам и обнаружила, что они очень коротко острижены и теперь не кудрявые и мягкие, а жёсткие и колючие.
Она подошла к большой луже, очевидно, недавно был дождь, и взглянула на своё отражение. Волосы были не только короткими, но и тёмными. Платье выцветшее, неглаженое, несколько мелких дырок и с боку грязное. Сандалии тоже грязные и обшарпанные. Руки и ноги в синяках и царапинах.
Из ворот вышел брат подруги. Валя поздоровалась с ним и хотела спросить про Олю, но он смерил её недружелюбным взглядом и, нарочно громко напевая, чтобы не слышать, убежал.
Валя стала звать подругу. Оля выглянула в окно, лицо её было грустным.
– Мне не разрешают с тобой играть.
Рядом с Олей появился её отец и задёрнул штору.
– Ты что, забыла, что я тебе говорил?! – донеслось до Вали через открытое окно.
– Валя! Валя! Меня из дома не выпускают! Ты всё равно моя подруга! – кричала в ответ Оля.
Кто-то прикоснулся к плечу. Это был ещё один друг – Димка. На голове его была бинтовая повязка, на затылке красное пятно ярко выделялось на белом.
– Валя, идём играть.
– Идём.
– У меня новая машинка, я тебе её покажу.
– Почему у тебя повязка? Ты упал?
– Ди-имка! – послышался визгливый крик его матери. Она показалась из-за покосившихся ворот, всегда растрёпанная, всегда пьяная. – Ди-имка, иди домой! Не смей к ней подходить! Мало она тебе голову пробила! Иди! Кому говорю?! Сейчас получишь!
– Бежим!
Димка схватил Валю за руку и они побежали. Через несколько домов дорогу детям преградил гружёный вещами грузовик, отъехавший от ворот Валиного дома. Там стояла мама. Она строго взглянула на дочь.