Скажи «нет»
Шрифт:
Я не дослушала, потому что эта назойливая львица никак не унималась.
– Не понимаю, что такого интересного ты находишь в этих картинах? Они же все одинаковые!
– Тише ты! – прошипел молодой человек.
– Что тише-то? Не могу высказать свое мнение?
– Можешь, – согласился парень, – но давай после выставки.
– Ага, конечно! Можно подумать, ты дашь мне что-то сказать в адрес этой Свободиной. Ты ведь, как ненормальный, скупаешь все её картины. Я даже думаю, что ты любишь её больше меня. Почему ты так смотришь
– Вот только не начинай всё сначала! Я уже тысячу раз тебе всё объяснил. Да, мне нравится её творчество, но не она сама…
– Это потому что ты её даже не знаешь! Что было бы, встань она вот сейчас перед тобой?
Парень не ответил, но я слышала, как скрипнули его зубы.
– Что молчишь?
Голос этой антифанатки Свободиной проходится по моим внутренностям, словно шлифовальная машина. Я сегодня и так не в духе, а тут ещё это.
– Не хочешь мне ответить? Ты, наверняка, упал бы перед ней на колени и попросил бы поцеловать её пятки…
Она невыносима. Я держалась столько, сколько могла. Но всему есть предел. Соня договаривала свои последние слова, снова рассыпавшись в комплиментах Инне и её творческому мастерству.
– Да что ж такое? – сквозь стиснутые зубы, выплюнула я. – Если не нравится художник, тогда, может, стоит убраться куда подальше? Зачем так себя насиловать? Или сначала стоит научиться себя вести, чтобы не разговаривать параллельно с хозяйкой галереи?
Катя повернулась ко мне, вопросительно двигая бровями.
– Глупо, – продолжила я, – очень глупо ревновать к той, кого, возможно, даже нет в этом мире. Призрачная Инна Свободина. Что если её и вовсе не существует?
– Мина, ты плохо себя чувствуешь? – Катя коснулась моего плеча.
Парочка, а главное, его женская часть, заткнулась.
– Не обращай внимания, – я махнула рукой. – Просто понять не могу, неужели так сложно закрыть свой рот на пару минут?
Катя скривилась, слегка мотнув головой.
– Как вам моя речь?
Соня вернулась с раскрасневшимися щеками. Её глаза сверкали нескрываемым удовольствием. Она выжидающе смотрела на меня.
Я должна похвалить? Но я не сильна в комплиментах.
– Ты была на высоте, – за меня ответила Катя.
– Не хочешь ещё раз взглянуть на картины? – Софья встала по правую руку от меня. – Через час начнётся аукцион.
– Я уже достаточно насмотрелась. – Я глотнула алкогольный напиток. – Тебе лучше отойти от меня. Ты привлекаешь слишком много зрителей к моей персоне. Это может вызвать ненужные слухи.
– Ой, – спохватилась Соня, – ты права! Пойду, поговорю со всеми потенциальными покупателями.
Я подошла к центральной картине.
Девушка и тигр.
Они смотрят друг на друга. Но во взгляде каждого читаются разные эмоции. Тигр –
Как там сказано в статье?
– Почему тут везде девушка и звери? – Снова эта рыжая!
– Девушка – это сама художница, – ответил ей парень. – А звери – это те, кто её окружают. Есть и враждебные, и завистливые, и любящие…
– То есть волк – это её враг?
Я хмыкнула себе под нос. Типичное восприятие. Большего я от неё и не ожидала.
– Нет, – парнишка недовольно выдохнул, – волк – это её близкий друг или родной человек.
Я открыла рот от удивления. Да ладно?
– Как ты это понял?
– Взгляни, как они смотрят друг на друга. И какие краски использует художница.
– Да они все аляпистые!
Я сжала губы, зубы и кулаки, чтобы не сорваться и не накричать на эту пёструю курицу.
– Алина!
– Что Алина? Вот, я же говорила, что эти картины тебе дороже меня!
Господи, я что, мазохистка? Почему я продолжаю слушать этот бред?
Я развернулась на своих высоких шпильках, направилась прямиком в сторону дамской комнаты. Краем глаза заметила, как Софья вновь двинулась в мою сторону.
– Даже не думай, – предупредила я, хотя она, скорее всего, не услышала моё предупреждение, но остановилась, прочитав по гримасе на моём лице.
Я открыла холодную воду, подставила свои руки. Прохлада успокаивает. Но мне нужно другое успокоительное. Я подкрасила губы, ещё немного постояв в тишине, решилась выйти.
Люди неспешно двигались от одной картины к другой, плавно перемещаясь. Некоторые подолгу задерживались около каждой картины, словно пытаясь разглядеть, что же скрывается внутри. Другие же просто пробегали глазами, улыбаясь ярким краскам, даже не подозревая, что яркость – это не всегда радость.
Если работа розового цвета – веселая ли она? Если изображенные улыбаются, то счастливы ли они?
Я забыла, как улыбаться. Каково это, когда твои губы растягиваются в противоположные стороны? Я уже и не помню, что раньше заставляло меня смеяться. Шутки? Заразительный смех подруги? Улыбка матери?
Картина с волчицей манит меня. Мои мысли уносятся далеко от этого места. Туда, где нет людей, ослепительного света, шума шагов по паркету. Туда, где есть только я, полотно, краски и кисти.
Моя рука тянется к официанту с подносом. Я хочу выпить. Мне срочно нужно выпить. Тогда мои чувства вновь притупятся. Та боль, что скрывается глубоко внутри, грозит выплеснуться.
Я не замечаю, что на меня движется чье-то тело. Я делаю шаг, и мы сталкиваюсь.
– А-а-а! – кричит рыжеволосая антифанатка, замахав руками и упав мягким местом на кафельный пол.
Мокро. Платье моментально пропитывается жидкостью из бокала, который эта девка держала в руках. Вино. По моему молочному платью моментально расползается кровавое пятно.