Скажи сама
Шрифт:
И, конечно, Дэвиду.
Но сейчас она не позволит себе думать о нем. Мысли о Дэвиде приведут ее к поражению.
– Я не должна промахнуться, - страстно прошептала она.
– Не должна. Господи, только не это!
Жеребец под ней неожиданно заржал и беспокойно дернулся. Она тут же натянула поводья.
– Знаю, ты очень устал, дружок, постарайся еще немного, а потом тебя ждут несколько замечательных дней отдыха.
– Черный Джек снова заржал и замотал головой.
– Извини, милый, я не смогу взять тебя с собой, - нежно потрепав его по гриве, продолжала она.
– Ты полагаешь, что ты горный козел; ты даже лучше, но,
– Вы всегда разговариваете с лошадьми или только с этой?
– спросил Рейф.
Валентина не сразу нашлась что ответить. Она как-то никогда над этим не задумывалась. Это выходило само собой. Слегка пожав плечами, она вместо ответа спросила:
– Разве другие не делают так же?
– О нет, отнюдь не все, - подумав, сказал Рейф.
– И, уж конечно, не с таким результатом. Такое ощущение, что это дикое, своевольное животное не задумываясь пойдет в огонь, стоит вам попросить.
– Может, ему просто нравится мой тон и тембр голоса, - усмехнулась она.
– Может быть, хотя не думаю, что все так просто, - задумчиво произнес он.
Валентина приподняла бровь, слегка удивленная его серьезным тоном по столь незначительному поводу, но не стала сосредоточиваться на этом, а перевела разговор на более волнующую тему:
– В любом случае сейчас это не имеет значения. До заката довольно далеко, но у нас еще много дел. Нам надо напоить и обиходить лошадей, соорудить им надежное убежище, быстро перекусить и лечь как можно раньше - завтра придется встать до восхода, чтобы успеть собраться и начать восхождение с первыми лучами. Идти не так уж далеко, но дорога очень сложная, а мне хотелось бы оказаться на месте до полудня.
– Завтра у нас тяжелый день.
– Самый тяжелый, - согласилась она.
– Но и самый короткий.
– Значит, надо поторапливаться. На этот раз впереди ехал Рейф. Он видел, как она устала, как осунулось ее лицо после ночи, полной кошмаров, и твердо решил взять на себя оставшиеся на сегодня заботы. Слишком важно было, чтобы завтра у нее были твердая рука и верный глаз.
Когда они наконец остановились, он категорически заявил, что все сделает сам, а ей надо сохранить силы для более важного дела. Немного поколебавшись, Валентина согласилась и присела на траву рядом с Эль Мирло.
– Прекрасная лошадь. И кто вырастил такое дивное создание? Дурень, который даже не подозревал, каким сокровищем владеет. Он едва не загубил коня к тому времени, как Мартин его обнаружил.
– Мартин?
– Мартин Тири - английское имя, которым нарекли когда-то старого индейца, он заведует конюшнями Патрика.
– Нарекли?
– Валентина перевела взгляд на Рейфа.
– Вот именно, в честь Мартина Лютера. Наш Мартин из тех индейцев, которых миссионеры пытались насильно приобщить к цивилизации. Люди, безусловно желающие сделать благое дело, но напрочь лишенные здравого смысла, забирали индейских мальчишек, крестили, одевали их как белых, стригли волосы и называли в честь религиозных деятелей или библейских героев. На этом они считали свою миссию законченной. Начатки грамотности и имя - вот все, что Мартин получил от своих воспитателей.
– Печальная история.
– Пожалуй.
Скудный, холодный ужин прошел в молчании. Оно не было тягостным, просто оба думали о предстоящем дне, о том, что ждет завтра Кони Маккаллум.
Валентина закончила есть, убрала вещи - завтра
Девлин, Киаран и Тинан - стройные, сильные, красивые. Такие одинаковые и такие непохожие друг на друга. И каждый чем-то необъяснимым напоминал ее спутника.
– О чем вы думаете?
– спросил Рейф, заинтригованный странно смягчившимся выражением ее лица, сразу превратившим ее в красавицу.
– Что заставило так измениться ваше лицо?
– Он уже готов был услышать имя Дэвида и поэтому удивился ответу.
– О своей семье, о моих братьях, - проговорила она, чуть не добавив: и о вас.
– Девлин, Киаран, Тинан, - вспомнил он имена, прочитанные в ее досье. Какие странные имена!..
– Ирландские.
Рейф кивнул и опять подумал, как ей удивительно подходит быть ирландкой.
– Расскажите мне о них. Что за люди ваши братья, Валентина О'Хара?
– Да особенно и нечего рассказывать. Они прекрасные, но совершенно обыкновенные люди.
– Сомневаюсь. Думаю, они выглядят обыкновенными только по стандартам семьи О'Хара.
– Досье, - усмехнулась она.
– Вы что, выучили его наизусть?
– Можете смеяться, но так оно и есть.
– Господи, зачем это нужно? И что вы хотите услышать, раз и так все знаете?
– Все. Все, что вам захочется мне рассказать.
– Как вы знаете из досье, у меня есть младшая сестра, Патрисия. Она самая спокойная из нас, по крайней мере была в детстве. Подозреваю, что с возрастом и все мы немного поуспокоились.
– Задумавшись о чем-то своем, Валентина на секунду замолчала - А кого из братьев вы любите больше?
– Выбрать кого-то одного просто невозможно. В каждом из них есть что-то такое...
– Валентина улыбнулась, подыскивая нужные слова, - не могу объяснить, но точно знаю, если бы они не были моими братьями, я влюбилась бы во всех троих. В Тинана - за его доброту, проницательность, готовность сострадать и помочь. В Киарана - за его силу и упорство, за то, что он уверен, что на свете для него ничего невозможного нет. И, конечно, в Девлина, самого старшего и одновременно самого юного из нас. Бунтовщика из бунтовщиков. Дикаря, готового со смехом каждый день играть жизнью и смертью. Того, за которого мы все время так волнуемся, но который при этом заставляет нас смеяться больше других. Это первое, что приходит на ум, но на самом деле в каждом из них есть все это и еще очень многое.
– Ну и семейка.
– Вот именно.
А что за человек был Дэвид?
– подумал Рейф. Заставлял ли смеяться ее, смеялся ли сам в лицо своей смерти? Была ли она влюблена в него? Любит ли его все еще?
– С такими мужчинами, как ваши братья, трудно соперничать.
Валентина кивнула, но как-то отрешенно, и Рейф понял, что разговор окончен.
– Уже поздно, - помолчав, сказала она.
– Пора спать.
Закрыв глаза, она снова подумала, как напоминает Рейф ее братьев. Особенно когда улыбается. Он все больше нравился ей, вызывал все больше доверия. Может, когда-нибудь, в другое время, она даже влюбилась бы в него. Ведь когда-то она была другой, была способна любить. Много лет назад, но не сейчас.