Скажи смерти «Да»
Шрифт:
Да, еще двое Яшиных охранников на вас и около десяти человек, замешанных в убийстве Вадима Ланского и его жены — потому что одного Вадим убил, одного — его жена, а остальных — рассчитывавшийся за друга Гена Кореец. И те трое или четверо человек, которые погибли с вами при взрыве.
А ведь такой благообразный вы были на вид человек, Виктор Сергеич, — и ничто человеческое было вам не чуждо, что показало хотя бы ваше отношение ко мне. Вы о любви мечтали, о семье — об этаком земном рае, который заслужили на старости лет после долгих, тяжких трудов, и даже не задумывались, что в рай с окровавленными руками хрен пускают. Наверняка представляли себе молодую, красивую жену, меня то есть, в пене кружев, с чашечкой утреннего кофе на веранде майамского особняка. Зеленую лужайку, залитую ярким солнцем, на
Да, совсем забыла — Хохол еще на вас, Серега Хохол, которого вы убедили убрать его друга Вадима Ланского. Хохол, который, впрочем, все равно бы предал, не из-за вас — так из-за другого. Просто не смог бы устоять перед искушением в виде пятнадцати миллионов. А в итоге был разоблачен год спустя, потому что не давали ему покоя так и не найденные им и вами деньги, переведенные Вадимом Ланским в Америку. Он весь год меня доставал, задавая много вопросов, хотя всегда слышал один и тот же ответ, что я не знаю ничего ни о каких деньгах, и попался на том, что в самом конце года я Корейцу сказала, что пора бы от меня отстать — ведь верила, что ближайшие кореша Хохол с Корейцем. Кореец, как только узнал о хохловских расспросах, организовал прослушку, и на следующий же день или через день услышали его люди странный разговор — как позже выяснилось, беседа на эзоповом языке между Хохлом и тем, кто непосредственно отвечал за убийство Оли Сергеевой.
И все рассказал Серега, когда завалил к нему Кореец с братвой, а чтобы развязать ему язык, вынужден был несколько пальцев на руке отрубить топором — всех выдал, кто участие принимал в двух убийствах, и погиб в итоге от пули в глухом лесу, унижаясь и моля о пощаде.
Может, фильм такой снять — “Последнее искушение Хохла”? Не слабее творения Скорсезе будет. А что, идея! Выкручусь если, сниму второй, к которому уже сценарий готов, а потом за “Последнее искушение” примусь.
Так что, по моим подсчетам семнадцать человек на вас, Виктор Сергеич — это если верить в то, что жив Юджин и выживу я, которую вы пытаетесь убить во второй раз. Можно было бы назвать вас дьяволом во плоти, который даже из загробного мира пытается меня схватить и утащить с собой, но это слишком сильно для вас, несостоявшийся мой супруг. О мертвых говорят или хорошо, или ничего — но иначе как выразительным блатным словом “мерзота” назвать вас никак не могу. Впрочем, существует еще много слов, подходящих для вашего описания, — это английский на них беден, а русский язык весьма богат, — но слишком много будет чести, если я начну тратить свое драгоценное время, вспоминая тут позабытый народный фольклор. Юджин бы сказал — пидор, и этим ограничимся…
…“Мистер Юджин Кан. 9.01. 12.00. Там же” — вот что следующим вечером из факсового аппарата вылезло. Слава богу, что я была одна, потому что в этот момент эмоции контролировать не могла совсем и думаю, что все они нарисовались на моем лице. Факс-то явно не Корейцу адресован, а мне. Что они хотят сказать, твари? Что знают о его местонахождении? Что убьют его, если я не отдам деньги? Что предлагают мне его в обмен на пятьдесят миллионов?
Блефуют или и вправду он у них? Трудно поверить, что кто-то мог запросто захватить Корейца — не один он в Москве все же, Леший там и братва, и другие связи у него есть, весьма солидные. Но, с другой стороны, я не знаю, насколько авторитетны эти люди, приславшие мне очередное послание.
Жизнь Корейца на пятьдесят миллионов я бы обменяла — они мне передают его, я им — деньги. Хотя практически передать такую сумму невозможно. Конечно, гарантии, что они сдержат обещание, нет, но уж тут я могу подключить ФБР. Или что еще лучше, связаться с какой-нибудь мафией — плохо представляю сейчас, как это можно
Насчет мафии хорошая идея — если увижу, что дело зашло слишком далеко, не грех бы и вправду обратиться к услугам киллеров. Заплатить им побольше, чтобы сработали четко и оперативно. Где их найти? Где гарантия, что меня не кинут? Вон детектива я тоже наняла, а уже два дня прошло после той встречи, полтора, точнее, а информации от него никакой. Ладно, что мечтать о том, что нереально, — нет у меня мафиозных завязок.
Итак, блеф или правда? Или просто пытаются таким образом привлечь мое внимание? А ехать надо — может, и не стоило бы, потому что они уверены, что я приеду, — и лишний раз показать им свою непредсказуемость было бы прекрасно, она бы еще несколько очков мне принесла, — но Корейцем я рисковать не могу.
Интересно, куда же мистер Ханли запропастился, великий одинокий сыщик? Набрала-таки номер его офиса с нового мобильного, наткнувшись, как и следовало ожидать, на автоответчик. Надо его предупредить, может, он их упустил в прошлый раз — так что набираю еще раз и, импровизируя, наговариваю максимально лаконичный и доходчивый текст: “Мистер Ханли. Завтра в полдень то же место и та же ситуация”. Все, хватит — голос он должен узнать, да и по тексту можно догадаться.
Девятое января. Меньше чем через неделю Мартен ждет моего окончательного ответа. Только сегодня была на студии, провела там часов пять, а потом еще в ресторане с ним сидели пару часов, окончательно сойдясь на среднем варианте сценария: погибает все же русский мафиози в финале, потому что Мартен боится, что иначе фильм не примут. По первой картине мы уже почти на пятнадцать миллионов в плюсе — это только по Штатам, без данных о прокате в Канаде, без продажи прав на выпуск видеокассет. Очень неплохо, для дебюта особенно. Но у Мартена фильмы уже были, и у режиссера нашего тоже — это для меня дебют, и для нашей компании.
Шансов на появление до пятнадцатого января Юджина — равно как и на появление его вообще — один из тысячи. Что делать с новым фильмом и Мартеном, пока не знаю, буду по-самурайски действовать, в твоем стиле, — принимая молниеносное решение тогда, когда наступит момент. Я тогда, в Москве, прочитав всю самурайскую литературу после твоей смерти, кажется, наизусть ее запомнила. И то, что усвоила и пропустила через себя, мне очень помогает в сложившейся ситуации и пригодится в дальнейшем, до тех пор, пока все не закончится. К смерти я готова, и ее не боюсь, только вот, как и ты, не могу относиться с полным безразличием к таким категориям, как победа и поражение, — ты всегда хотел выигрывать, и я хочу. Хотя в последние минуты своей жизни тебя уже это не волновало — потому-то ты и шел вперед. И я так же поступила, увидев киллера перед своей машиной год спустя.
Значит, сейчас надо сказать себе, что неважно, выиграю я или проиграю — по самурайскому кодексу не надо ненавидеть врага или гореть мщением, эмоции и мысли в бою только мешают. Бой — момент истины, и только пустота внутри может помочь подсознательно, руководствуясь всей своей подготовкой, жизненным опытом и инстинктами, сделать то единственно верное движение, которое враг отразить не сможет. Самурай долгом руководствовался, как и я сейчас — долгом перед тобой, Яшей, Корейцем. Могу признать, что прожила я хорошую жизнь — и сейчас, когда пришел мой момент истины, ни думать, ни чувствовать ничего не надо.
Но как же мне хочется закопать этих тварей!!!
… — Итак, что вы хотели сказать своим посланием?
— Бабки гони или корешку твоему хана!
— По-английски, пожалуйста, я же вас уже просила. Или вы хотите, чтобы я опять встала и ушла? Учтите, в третий раз я встречаться с вами не буду, с вами уже ФБР встретится…
Смотрю, как главный звереет от ярости: вся его физиономия становится белой, как компьютерный экран, и будь при мне клавиатура в виде пистолета, я бы с превеликим удовольствием отпечатала бы на этом экране эпитафию из нескольких неприличных слов.