Скажи смерти «нет!»

Кьюсак Димфна

Он отбросил это подозрение. Она не могла сделать этого нарочно. Она случайно приняла слишком большую дозу, ведь она была так истерзана вчерашними огорчениями. Вот тебе еще пример, какую шутку могут сыграть с тобой нервы.

Сейчас, когда он глядел на ее измученное лицо, мысль эта казалась ему еще более нелепой. Джэн спокойно выдержала его взгляд. Она так ослабела, что едва могла говорить, но, когда он склонился к ней, она прошептала:

— Как глупо, правда?

Комок встал у него в горле. Он опустился на колени у ее постели и подложил ей руку под голову. Джэн дотронулась пальцами

до его щеки, и в душе у него поднялась целая буря чувств. Он прижался щекою к ее щеке.

Когда сестра Даггин взглянула на них, глаза ее наполнились слезами.

Она на цыпочках вышла в кухню, оставив их вдвоем.

Глава 38

I

В департаменте здравоохранения врач сочувственно выслушал Барта.

— Не думайте, будто я не знаю, что вам приходится переносить: я отлично знаю, но выхода все же нет, и вряд ли я смогу и сейчас обещать вам что-нибудь.

Барт в отчаянии взглянул на него.

— Не думайте, будто я вообразил, доктор, что у нас хуже, чем у других, но вы же слышали, что вчера стряслось.

Да. Он слышал. Сестра Даггин все ему рассказала. Он смотрел на Барта, размышляя, догадывается ли он обо всем.

— Меня это, по совести, просто ошарашило, — продолжал Барт, — вначале мне даже пришла такая дикая мысль в голову, что, может, это она нарочно. Вот до чего нервы доводят! Но нет, конечно, это не так. Джэн совсем не такая. И она так же, как я, верит, что она поправится, если б только…

— Если б только мы могли тут совершить чудо, так ведь? Да, так вот, ваша жена пока еще только третья на очереди, и, боюсь, что надежды на место сейчас немного.

Барт почувствовал, что гнетущее уныние снова овладевает им. Он примчался сюда, подхлестываемый пережитым вчера потрясением и убежденный, что уж на этот раз департамент должен будет что-то предпринять.

Зазвонил телефон. Доктор отвечал медленно, кратко. Положив, наконец, трубку, он с улыбкой повернулся к Барту.

— Похоже, что вам привалила удача, молодой человек. Вот тут мне звонят и говорят, что за эти несколько дней в Спрингвейле должно освободиться место. Никто из стоящих перед вами на очереди туда ехать не хочет, потому что это на железнодорожной ветке, в сторону от Кэмпбелтауна, и туда трудновато добираться. Но если вы согласны, то как только место освободится, ваша жена может туда поехать.

— Спрингвейл!

Барт почувствовал, словно огромная гнетущая тяжесть свалилась с его плеч.

— Как странно! У Джэн недавно в гостях была девушка, которая там лечилась: безнадежный случай был — и вышла оттуда совсем здоровая.

— Они там хорошо работают, несмотря на большие трудности. Там отличный медицинский персонал — и старший и младший. Вот единственное неудобство у них — трудно туда добираться.

Барт почти не слышал того, что говорил доктор. Мысли его целиком поглотило это известие, он думал о том, что оно означает для Джэн. Выбраться из квартирки. Получить, наконец, настоящий уход — сестры, врачи, лекарства, и потом, самое главное, не лежать целый день одной. Затем мысль его невольно перешла к перспективе собственного освобождения.

Освободиться от непрестанных, тошнотворных обязанностей больничной сиделки. Спать сколько захочется, не просыпаясь то и дело оттого, что тебя будят. Позабыть о нудных хозяйственных мелочах — о закупках, о стряпне. Выбираться из дому, когда захочется, приходить, когда захочется. Никогда больше не дышать нездоровым воздухом тесной квартирки.

И одна мысль искушала его: ты сможешь ездить к ней раз в неделю, как в Пайн Ридж. Когда вы встречались раз в неделю, вам так хорошо бывало вдвоем. И у тебя будет собственная жизнь.

Но что-то в нем протестовало против этого: если ты отпустишь ее сейчас, вы пропадете оба.

Больше чем когда-либо они нуждались сейчас друг в друге, и большее, чем просто преданность, привязывало его к Джэн. Речь шла теперь не только о ее жизни — без нее его жизнь тоже теряла смысл.

И он произнес вслух, словно бы против воли:

— А как вы думаете, есть возможность достать какую-нибудь работу в этом районе? Мне не хотелось бы отпускать Джэн одну, ведь я не смогу туда приезжать часто.

Доктор сжал губы.

— В соседнем городе вы, вероятно, что-нибудь достанете, но я не знаю, будет ли это иметь смысл. Все равно после семи часов вечера автобус там не ходит, а от города до санатория три или четыре мили.

Барт вздохнул. Облегченно или расстроенно — он и сам не смог бы сказать. Он сделал все, что мог. Никто не может упрекнуть его.

Вдруг доктор поднял глаза и, встретившись взглядом с Бартом, некоторое время смотрел на него в упор.

— А в самом санатории вы не стали бы работать?

Барт от удивления даже рот раскрыл.

— В санатории?

Он глуповато уставился на доктора. Та часть его сознания, что поддалась искушению свободной жизни, восставала. Одно дело быть поближе, чтобы чаще видеть Джэн, другое — привязать себя к санаторию. Это все равно что самого себя засадить в тюрьму.

— А какая там работа? — спросил он после паузы, которая показалась ему бесконечной.

— Единственная работа, какую я могу вам в данный момент гарантировать, — это работа больничного санитара. У них такая нехватка рабочей силы, что они за вас сразу ухватятся!

— Санитаром! Это вроде сестры, что ли?

— Ну, боюсь, что для начала работа у вас будет не такая почетная, как у сестер, но со временем вы сможете, наверно, выполнять и их работу.

Его охватило острое физическое отвращение, которое ему так часто приходилось подавлять в последние месяцы. «Нет, не могу я этого», — подумал он. Но вслух произнес:

— А сколько они там платят в неделю?

— Около семи фунтов в неделю, за вычетом содержания, спецодежды и так далее. Я знаю, что это покажется вам не особенно роскошным, но вы и жить будете там, так что отпадают проблемы жилья и транспорта.

— Я согласен.

Казалось, кто-то другой принял за него решение.

— Хорошо.

— Когда она поедет туда?

— Как только освободится место, а это должно наверняка произойти в ближайшие несколько дней. Они принимают только ходячих больных, так что за эти дни постарайтесь поставить ее на ноги, чего бы это ни стоило ей, да и вам тоже.