Скажи «сыр» и сгинь!
Шрифт:
Он был прав – сквозь четыре прямоугольных оконца сюда спускалось не так уж мало солнца. Окошки были прорезаны под самым потолком подвала, но выходили примерно на уровень земли.
– Все равно я считаю, что лучше свалить отсюда побыстрее, – настаивал Грег, беспокойно оглядывая подвальное помещение.
За перевернутой урной, где восседал Птаха, стоял наспех соображенный стол – лист фанеры на четырех жбанах из-под краски. У стены валялся грязно-серый, почти плоский матрас со скатанным шерстяным одеялом непонятной расцветки в ногах.
– Мы, кажись, в логове Паучары, –
Птаха поворошил ногой груду пустых коробок из-под продуктов быстрой готовки.
– Полуфабрикаты, – презрительно цыкнул он зубом. – Где Паучара их греет? Что-то не вижу тут микроволновки.
– Может, прям холодными и ест, – сказала Шери. – Ну, знаешь, как «Попсиклз» [3] .
Пройдя к высящемуся, словно башня, огромному дубовому шкафу, она распахнула дверцы.
– Ого, вот это неплохо! – раздался ее заинтересованный возглас. – Смотрите! – Шери вытянула на свет божий видавшую виды меховую шубу и набросила себе на плечи. – Я само совершенство, – объявила она, ухмыляясь и кутаясь в облезлый мех.
3
Марка мороженого на основе йогурта с кусочками свежих фруктов.
Через комнату Грегу было видно, что шкаф буквально забит старой одежкой. Майкл с Птахой поспешили присоединиться к Шери и стали вытряхивать наружу расклешенные брюки, пожелтевшие рубашки с оборками, галстуки с липовыми завязками – каждый со ступню длиной, яркие шарфы и платки.
– Эй, ребята, – окликнул их Грег. – Не думаете, что это может быть… ну, чье-то?
Птаха развернулся к нему и потряс концами неряшливого алого боа, накинутого на плечи и шею.
– О да, это сто пудов парадные наряды Паучары.
– Зацените эту а-баль-стительную шляпищу, – окликнула их Шери, поворачиваясь и задирая подбородок кверху. Шляпа и впрямь была высший класс – кричаще-малиновая, с огромными полями.
– Роскошь, – бросил Майкл, примеряя длинный голубой плащ. – Этому барахлу на вид – четверть века, если не побольше. Но оно же классное! Почему его просто тут бросили?
– Может, за ним еще вернутся, – предположил Грег.
Пока друзья ворошили содержимое шкафа, он не спеша побрел на другой конец подвала. Там всю стену занимал бойлер, укутанный толстой шалью паутины. Торчащие в стороны латунные трубки бросали тень на маленькую лестницу, поднимающуюся, должно быть, к выходу наружу.
На примыкающей стене висели полки. Ржавые банки с краской, тряпье, стопки газет и инструменты теснились на них.
Тот, кто здесь жил, наверное, держал свою мастерскую, подумал Грег, осматривая верстак перед полками, с навинченными на край тисками. Он потянул на себя рычаг, но, к его удивлению, тиски не раскрылись.
Вместо них открылась дверца потайного шкафчика над верстаком, до сих пор нисколько не замеченного.
Грег заглянул внутрь – и лежащая на полке фотокамера уставилась на него в ответ стеклянным
4
Грег смотрел на камеру долго.
Внутренний голос подсказывал ему, что спрятали ее не просто так. Что трогать ее не стоит. Лучше просто закрыть дверцу, уйти и обо всем забыть.
Но устоять перед соблазном он не смог.
Сунув руку в шкафчик, он вытащил камеру. Та вышла наружу легко. Дверца вдруг захлопнулась с громким стуком, едва тайник опустел.
Ну дела, изумился Грег про себя, вертя камеру в руках. Все-таки странноватое место для припрятывания ценной вещи – кому только такое пришло в голову?.. Да и потом, если вещь ценная – наверняка ценная, раз понадобилось ее спрятать, – почему же ее не забрали?
Он еще раз внимательно осмотрел фотокамеру – большую, неожиданно тяжелую, с длинным объективом. Может даже, это телеобъектив, подумалось ему.
Фотосъемка была тайной страстью Грега. У него была дешевенькая камера-автомат, вполне сносно справлявшаяся с моментальной фотографией, но он откладывал карманные деньги, надеясь когда-нибудь купить по-настоящему хороший фотоаппарат со сменными объективами. Он обожал листать каталоги, разглядывая разные модели и прикидывая на будущее, какая бы подошла ему больше всего.
Порой он даже всерьез подумывал стать фотографом и прославиться на весь мир. Побывать в куче интересных мест – на вершинах гор, у труднодоступных тропических рек – и все-все заснять. Но для такого не годилась та жалкая мыльница, что валялась дома. Все снимки с нее выходили либо слишком темными, либо переосветленными. А люди на них и вовсе превращались в красноглазых вампиров.
Интересно, как хороша ЭТА камера, пронеслась шальная мысль в голове Грега.
Заглянув в видоискатель, он осмотрел через него подвал. Остановился на Майкле, который, напялив две канареечно-желтые горжетки и белую шляпу-стетсон, взбирался по лестнице – попозировать.
– Майкл, а ну застынь! – крикнул Грег, подходя поближе и поднося камеру к глазам. – Дай я тебя сфотографирую!
– А это ты где откопал? – спросил Птаха.
– Там хоть пленка-то есть? – осведомился Майкл.
– Не знаю, – ответил Грег. – Вот сейчас и проверим.
Опершись на перила лестницы, Майкл принял, как ему, наверное, казалось, самую выигрышную позу в мире. Грег тщательно нацелил на друга объектив. Его палец не сразу нашел кнопку съемки.
– Ну что, готов? Скажи «сыр»!
– Твердый творог! – выкрикнул Майкл, улыбнувшись и откинувшись на перила.
– Боже мой, какая шутка. Майкл у нас бунтарь, – язвительно протянул Птаха.
Грег поймал Майкла в самый центр видоискателя и вдавил кнопку.
Сработала ослепительная вспышка.
Камера зажужжала. В основании ее корпуса открылась щель, и оттуда выплыл край белого квадратика фотобумаги.
– Ого, да это же автомат. Почти «Полароид», – восхищенно произнес Грег. Вытянув наружу снимок, он осмотрел его. – Гляньте! И правда, проявляется!