Скажите, вы любите коктейли?
Шрифт:
– Нет. – спокойно соврал детектив. – И вряд ли найду. Доброй ночи.
Уже в коридоре, у перекрытого сетчатой решёткой иллюминатора, крошечного оконца на бесконечно величественный космос, детектив заметил скамейку. Чернота клубилась за окном космической пылью, переливалась красным и белым, чуть ниже станции, на самой границе видимого из иллюминатора пространства, зияла фиолетовая бездна, раскинувшая свои щупальца без всякого порядка. Завихрения взорвавшейся несколько миллионов лет назад звезды продолжали медленно угасать, подобно туману перед рассветом. И над этим
Меркурий-4.
Настолько жалкий, что в названии даже поставили цифру.
Ещё на подлёте детектив подумал, что она походила на маленький астероид, чернильная клякса на фоне фиолетового, уродливая и нелепая – того и гляди, расколется пополам, лопнет от своей ничтожности.
Детектив с трудом оторвался от космоса, присел на скамейку. Сплёл ноги, открыл папку на последней странице. Копия дела капитана, ушедшего, по словам местных, в отставку по собственной воле. Посеревшая от сырости фотография, неразборчивый почерк секретаря повествовал о былых заслугах, кое-где виднелись корявые пометки проверяющего о верной службе и крепком здоровье.
Он покачал головой, и перевернул пузатую папку, вновь открыл первую страницу. Там красовался свежий отчёт о происходящем за последний месяц на станции. Под отчётом о великолепных результатах работы стояла уверенная, размашистая подпись. Подпись капитана, пропавшего несколько лет назад.
Глава 3
Жирная муха билась о потолок. С силой и упорством, она вновь и вновь врезалась в стальную поверхность всей своей тушкой, создавая невыносимый, мерзкий звук. Шмяк!
Детектив сидел за крошечным металлическим столом, одним из тех, на которых остаются странные мокрые отпечатки, если руки лежат на поверхности слишком долго. Наверху электрически гудела лампа, её едва хватало на комнату – полумрак, мягкая завеса теней, и только бесноватое насекомое нарушало спокойствие. Он протяжно зевнул, скучающий взгляд гулял по пустой допросной, неизменно возвращаясь либо к пузатой папке перед носом, либо к странным, жутковатым пятнам на полу. Там, куда обычно усаживают допрашиваемого. Неудивительно, что молчание в этой комнате – редкий гость.
Единственная дверь заскрипела и открылась. Мелькнула яркая полоска коридорного света, послышался хлопок, и всё вокруг вновь растворилось в темноте. У двери стоял, слегка пошатываясь от волнения, худощавый мужчина в прорезиненных штанах. Мятая, с пятнами пота, футболка, чёрные от машинного масла руки, карандаш за ухом – всем видом он будто кричал о своей профессии.
– Ну, значит, мне сказали… – запнулся рабочий, легонько пнув несуществующий камешек. – Мне сказали, значит, что вы хотите, ну, поговорить. Стало быть, вот я и пришёл.
– Пришёл? – детектив из последних сил по-собачьи встрепенулся, чтобы хоть как-то взбодриться. По первому взгляду на рабочего было понятно, что с ним уже беседовали, может, даже сам начальник охраны. Но протоколы требовали, чтобы их встреча состоялась,
– Ну, в общем, да.
– Присаживайтесь.
– Да, хорошо. – протяжно заскрипел отодвигаемый стул, детектив терпеливо подождал, затем вновь продолжил.
– Вы разговаривали по пути? – требовательно, как строгий учитель, спросил он. Постарался поймать взгляд рабочего, но тот пристально изучал собственные колени. – Напоминаю, за ложь представителю внутреннего расследования последует наказание.
– Ну, да, мы говорили.
– Вот как. И о чём же?
– Ну, о всяком.
– Например? – с иронией спросил он, сдерживая смешок. Бесполезная беседа, результат которой был известен заранее, начинала его веселить.
– Ну, спрашивали о семье, о здоровье, о рыбалке в том году. Мы ж тут все друг друга знаем, все дружим. Короче, о всяком.
– Поподробнее.
Рабочий немного замялся, нахмурился. Кажется, в его уста не вложили точного ответа на столь глупый вопрос. Душевная борьба смятением отразилась на тревожном лице: брови зашевелились, краешек рта беспорядочно задёргался. Рабочий шмыгнул носом, выпучил глаза, как рыба. Когда детектив уже был готов махнуть рукой и вернуться к формальным вопросам, он вдруг дёрнулся и в страхе оглянулся на запертую дверь.
– Что такое?
– Они могут слышать! – со свистом прошептал он, сглотнув. Сверкающие безысходной мольбой зрачки впервые уставились на детектива. Тот поёжился, неприятный холодок пробежал между лопаток. Странное чувство. – Они всегда знают. Всегда! У них везде камеры, всё видят, всё слышат…
– Так? – только и смог выдавить из себя детектив, отодвигаясь подальше от обезумевшего рабочего. Допрашиваемый, напротив, перегнулся через весь стол, только что не уселся детективу на колени, и продолжал шептать, со свистом, прикрывая рот руками.
– Они сказали, чтобы я молчал. Понимаете? – от рабочего пахло перегаром и чесноком, детектив вдруг разглядел тонкие полосы шрамов на подбородке. Следы ожога током, профессиональное клеймо любого служащего инженерного отдела, они змеями вились по шее, практически во всю нижнюю челюсть. Словно он когда-то попытался выпить электричество. – Чтобы вы улетели. Но тут происходит нечто странное, понимаете? Понимаете?
– Догадываюсь. – сухо ответил детектив, старающийся не упускать из виду руки сумасшедшего.
– Я не могу сказать здесь. Они узнают! – многозначительно кивнул рабочий. Неспешно, угадывая опасения детектива, достал из кармана скомканную, пережеванную сотнями прикосновений, бумажку. На ней красовалось несколько цифр. – Вот! Здесь код доступа к техническим помещениям, там тихо. Там я могу сказать, там они не найдут! Не услышат. – вкрадчиво добавил он из-за переплетения пальцев. Будто бы прикрытый рот помешает, при желании, разобрать сказанное по записи с видеонаблюдения. – Приходи через час, дек! Я, – добавил он гораздо спокойнее, понемногу отползая назад. – буду у западного сектора. Там, где сходятся вместе все трубы. Вам стоит на это взглянуть.