Сказка будет жить долго
Шрифт:
Мама, крепко держа Аделаиду за руку, царственно здоровалась со знакомыми. Некоторым еле заметно кивала, некоторым загадочно говорила: Здравствуйте, здравствуйте… как будто что-то про них знала, но не останавливалась, потому, что они очень спешили.
В школе маму знали все. Подходили сами первые, здоровались, желали хорошего учебного года. Внутри школы было очень шумно, ещё шумнее, чем когда они с дедой покупали для неё апельсины на Дезертирском базаре.
– Вот твой класс, – сказала
– Ивановна!
– Не забудь! Смотри, веди себя хорошо и не опозорь меня. Видишь, меня и папу все здесь знают. Нас не только здесь, нас весь город знает. Сейчас всех поведут строиться на линейку туда во двор на баскетбольную площадку… Пойдёшь со всеми вместе. Всё поняла?
– Да, – Аделаида кивнула.
– Ну, я пошла в свой класс. Я же классный руководитель!
Мама исчезла за углом.
Аделаида помедлила секунду, прислушиваясь к шуму, доносящемуся из классной комнаты. В этот момент ей внезапно вспомнилось, как совсем недавно она, пока не школьница, разгорячённая солнцем, прыгала с дедой в холодное море, как в прохладной воде было щекотно и здорово, и, засмеявшись от этой мысли, смело рванула дверь на себя.
Шум в классе прекратился почти сразу.
Она, почти не видя лиц, прошла между партами и, выбрав местечко на третьей парте около окна, положила свой портфель.
Все продолжали смотреть только на неё. Даже два потных мальчика, издававшие первобытные крики и мутузившие друг друга на полу, вдруг поднялись с пола и стали заправлять в штаны, болтающиеся наружу, рубашки.
Молчание тянулось, кажется, вечность. Звук, с которым муха билась головой в стекло, казался оглушительным.
Наконец, беленькая девочка с короткой чёлкой вплотную подошла к Аделаиде и с вызовом спросила:
– Тебя как зовут?
– Аделаида!
– Как?! Тётя Ида?!
Куда подевалось немое оцепенение! Класс залился таким же солнечным, как сентябрьская погода, здоровым смехом.
– Нет! А-де-ла-и-да! – Поверив, что девочка действительно не расслышала, повторила она по слогам.
– Глупости! Такого имени не бывает! Ведь правда же? – Девочка обернулась к классу. – Вот меня зовут Лена. Её, – она ткнула в грудь пальцем девочку с двумя заплетенными косичками, – Оля, вон Ира. А дурного имени «тётя Ида» не бывает!
Класс уже корчился от смеха. Те, которые дрались на полу, обнялись и снова повалились на пол. Девочка с косичками – Оля потянула двумя пальцами веки вниз, а мизинцем подняла кончик носа вверх. Это было так уродливо!
Аделаида обиделась:
– А вот и бывает!
До этого никто и никогда не говорил ей такие слова. Все вокруг и в детском садике, и во дворе знали, как её зовут. А взрослые когда не знали и спрашивали, потом сразу говорили:
– О! Какое красивое и редкое имя!
– Бывает! – ещё раз повторила Аделаида, и, поразмыслив, привела убийственный в её понимании довод. – Бывает, потому, что меня так зовут!
– Нет! – Лена не собиралась
Аделаида прошла в конец класса и села за последнюю парту.
Как ей хотелось плакать! Но она знала: её слёзы – это именно то, чего добивается беленькая девочка с чёлкой – Лена. Она знала это потому, что когда во дворе детям было скучно и они начинали её дразнить, всё это длилось до тех пор, пока Аделаида заплачет. Как только она начинала тихо плакать, обязательно находился хоть кто-нибудь, кто вставал на её защиту. Но это всегда бывало только после того, как она заплачет. Поэтому она уже могла сама регулировать время экзекуции: хочешь быстрее избавиться – начинай плакать пораньше, пытаешься стоять до конца – всё равно заплачешь, только услышишь про себя гораздо больше. Но заплакать без боя прямо в первый день?! Прямо сейчас?! Это же немыслимо!
Она, опустив голову, чтоб никого не видеть, кусала губы и глотала солёные комки:
«Как?! – недоумевала она. – Как эта Лена может так говорить?! Ведь все говорили, что у меня очень красивое имя! А мама говорила, что я и во дворе самая красивая! А кто её называет „жиркомбинат“ – тот ей просто завидует! А что же делать сейчас?! Бежать за мамой? Громко заплакать? Сказать им, что они завидуют? Но навряд ли эта Лена завидует, что она не „Аделаида“, а „Лена“! И сейчас я бы всё отдала, чтоб быть просто „Леной“ как она! Значит, получается всё наоборот, получается, что завидую я?! Завидую, что у неё белая блузка внутри юбки и это красиво, а моя лежит сверху, потому, что юбка мне стала маленькая и мама сделала большую петлю из шнурка. Если блузку положить внутрь, всё стазу станет видно! И мама говорит, что когда сверху – так красивее…»
Наконец прозвенел звонок. Все побежали строиться на какую-то «линейку». Аделаида никак не смогла заставить себя встать. При одной мысли, что на линейке будет всё то же самое, только намного больше и страшнее, у неё подкашивались ноги и в них опять бегали пузырьки. Она знала, что мама её будет очень ругать, но всё равно осталась в классной комнате одна. «Может, – надеялась Аделаида, – мама сама заметит, что меня нет и, поймёт, что что-то случилось и будет меня искать? Она догадается, что я в классе и придёт. А как же? Нет, на линейку без мамы пойти невозможно…»
– Эт-то ещё что такое?! – мама действительно нашла её! – Я на линейке её ищу, ищу, а она здесь расселась! Что такое? Что-нибудь произошло? Или ты что, звонка не слышала?!
Сдерживаться больше не было сил:
– Мамочка! – Аделаида кинулась к маме на грудь и разрыдалась в голос. – Мамочка! Они сказали, что такого имени как у меня не бывает! Что меня будут звать «Жирнячка», и что со мной никто не будет дружить!..
– Это кто такое сказал? – Мама отстранила Аделаиду от себя. – Подожди! Подожди, ну, сейчас платье мне запачкаешь! – Мама, казалось, очень удивилась.