Сказка — ложь!
Шрифт:
И он указал рукой на грязное постельное белье, которое две пухленькие горничные ловко сворачивали в один узел. Одна из них подхватила с кресла замызганную сумку мадемуазель и уже собиралась кинуть ее в камин, но Катерина немедля вцепилась в свою собственность.
— А ну отдай!
Горничная оглянулась на камергера, камергер на герцога, герцог уставился на аппетитные бедра мадемуазель, эротично обтянутые его бриджами. Кто бы мог подумать, что это такое горячее зрелище — женщина в мужской одежде. Причем именно в его.
— Алле! Я здесь! — Катерина теряла терпение. Долго он еще пялиться будет на ее зад? Извращенец!
Герцог вздрогнул, выходя из ступора. Взгляд
Перед внутренним взором тут же проплыли картины того, что и как он мог бы сделать с этими нежными бутонами, попадись они ему. В голове образовался прекрасный розовый туман, в глазах потемнело. Обнаженная женская грудь стояла перед его мысленным взором, и сейчас он примерялся, с какой стороны начать ее изучать.
Катерина поняла, что дела не будет. Герцог застыл на одном месте, глядя ей в ворот так, словно голодный волк на кусок мяса. Она даже испугалась, что он ее сейчас слюной закапает. Нужно было срочно приводить его в чувство.
— Язон? — она шагнула ближе и участливо спросила: — Вам плохо?
— Нет, — еле выдавил из себя очарованный герцог, — мне хорошо.
Катерина хмыкнула. Язон вдруг обнаружил, что она стоит почти вплотную к нему. Это было слишком большим искушением.
Руки герцога молниеносно обвились вокруг женской талии, сдавили, точно железным кольцом. Катерина пискнула от испуга и вдруг оказалась с силой вдавлена в мужское тело. Твердый рот смял ее губы, горячий язык с ошеломляющей настойчивостью скользнул в глубину ее рта, не давая сказать и слова. Зато нижней частью своего тела она сполна ощутила всю силу и объем герцогского желания. И, судя по всему, оно было далеко не средних размеров! Бедняга вдруг поняла: вот он, средневековый сексуальный маньяк!
Пальцы Катерины разжались, сумка выскользнула из рук и с глухим стуком шмякнулась на пол. Смущенные горничные тихо выскользнули за двери вслед за озадаченным Жако.
Наверное, я должна была возмутиться, залепить пощечину и облить Язона ведром презрения. Но ничего этого делать мне не хотелось. В конце концов, я тоже не железная, да и мужчины у меня давно не было… Может и правда, пора переводить наши отношения в новую плоскость? Он ведь и замуж обещал…
Пока тело таяло в горячих герцогских руках, перед внутренним взором возникла прошлая ночь. Лес, луна, поляна… и розовощекое напудренное лицо под гигантским париком с буклями и двумя павлиньими перьями. Лицо почему-то страшно хотелось назвать мордой. Оно таращилось на меня, поджав губы, и при этом в его взгляде было столько негодования и злости, что я испугалась. Мне вдруг показалось, что это не воображение мое разыгралось, а я на самом деле вижу мадам Конкордию, или кто там она.
Ошеломленная, я рванулась из крепких объятий, уперлась Язону в грудь и попыталась его оттолкнуть. Это было все равно, что толкать бетонную плиту! Он даже не шелохнулся.
— Э-м-м, Язон?! — я с трудом смогла увернуться от его ищущего рта. — Вам не кажется, что мы недостаточно знакомы?
— Я готов начать знакомиться прямо сейчас! — заверил меня Его Светлость и попытался запустить руку в ворот моей рубашки. — Ай!
Я извернулась и вцепилась зубами в герцогскую длань. Светлость взвыла, потрясая раненой ладонью, и я смогла вывернуться из его рук. На всякий случай, схватила сумку и отпрыгнула подальше. На Язона было страшно смотреть.
Всклокоченный,
Оставив Его Светлость приходить в себя, я плавно переместилась в покои герцогини и заглянула в каморку Розетты. Девушка, которая всю ночь бегала по лесу на четырех лапах, утром проснулась в прежней комнате, но сразу же прибежала на новое место жительства. Не сходя с места, я потребовала горячую ванну, мыло и мочалку. Два часа молча ждала, пока нагреют воду, пока втащат в комнату огромное медное корыто на ножках, пока отыщут банные принадлежности, но когда десять горничных начали в двадцать рук снимать с меня одежду, я озверела!
— А ну вон отсюда все! — заорала я так, что едва не сорвала горло.
Пухлые тетки в белых чепцах ошарашенно замерли, уставившись на меня.
— Но мадемуазель… — начала одна.
— Вон!!! — я демонстративно указала на дверь.
Они медленно, гуськом, то и дело оглядываясь, побрели к дверям.
— А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, — по привычке ляпнула я, заметив среди них чепчик Розетты. Все десять с надеждой уставились на меня. — Идите с миром, дети мои, — благосклонно кивнула им на двери, — а ты, дочь моя Розетта, останься. Спинку мне потрешь.
Наконец-то вся эта толпа убралась и закрыла дверь с той стороны.
Постанывая от удовольствия, я быстренько скинула с себя все тряпки, залезла в парующую воду и с наслаждением вытянулась в медном корыте.
— Ка-а-айф! — простонала таким тоном, что горничная густо покраснела. — Ну, что стоишь? Давай, чем у вас там вшей гоняют?
Поскольку одежду свою я испортила, а повторять вчерашний опыт не было желания, я позволила Розетте нарядить меня в нечто сиреневое, пышное, с кучей нижних юбок и километрами кружев. Правда, от корсета и кринолина напрочь отказалась, а волочащийся подол приказала подшить. Кажется, я уже начинала привыкать к роли этакой принцессы на горошине.
В замке царил настоящий ажиотаж! По коридору носились толпы слуг с неподкупными лицами, причем, у каждого в руках был либо предмет мебели, либо рулон ткани, либо пара канделябров, подозрительно похожих на золотые.
Я высунула нос из дверей и тормознула знакомого парня. Это был тот самый красавчик, который вчера уронил на меня поднос и сам упал сверху. Ухватив ошарашенного лакея за рукав, я ловко затащила его в комнату и прикрыла дверь.
— Ну, и что здесь происходит? — уперев руки в бока, поинтересовалась я.
Парень помялся, переступая с ноги на ногу, и неловко промямлил:
— Прошу прощения, мадемуазель, не велено говорить…
Я нахмурилась:
— Кем не велено? Кому не велено?
— Его Светлость запретили вам говорить.
Я сдвинула брови, придавая лицу грозное выражение. Это еще что за тайны!
— Молодой человек, или вы мне сейчас все выкладываете, или я сама выбью из вас все подробности! — и я демонстративно потрясла у него перед носом своими кулачками.
Лакей вытянулся в струнку, хоть и побледнел. Вот что значит выучка! Нормальный мужик уже послал бы куда подальше, а этот стоит, глазками хлопает и на дверь косится. Ну, уж нет, никуда я тебя отпускать не собираюсь, пока ты мне не скажешь в чем дело!