Сказка На Ночь I: Перерождённый
Шрифт:
Вампир замолчал.
– Не томи, я буду нем как могила, – Мрак поёрзал на еловых ветках.
– Это в общем-то не секрет, наверное, ты и сам замечал, Перерождённый, что старые вампиры менее чувствительны к солнцу и серебру. А самые древние вампиры, стригои, практически не восприимчивы к этому, но на процесс нужно невероятное количество времени – около тысячи лет. К тому же с прошествии времени старый вампир деградирует и умственно и физически, мы называем
– Стоп-стоп-стоп! Какие тысячелетия! Уроборос существует от силы лет двести!
– Какие двести! Королеве Веро под триста, она помнит, что было это время назад! Да что там Вероника, я знаю тех, кто ещё старше, и помнит древних старейшин, как зарождались вампирьи Дома в моём мире, есть легенды о Эпохе Снов, которая была более трёх тысяч лет назад!
– Не может быть, – Мрак упрямо мотал головой, – не может быть. Это, вложенные в вас воспоминания. Вы думаете, что вашей истории тысячи лет, а на самом деле появились пару сотен лет назад, уже в таком состоянии как сейчас. Кто-то – десяти лет отроду, а кто-то – как будто он тысячу прожил. Но это лишь иллюзия!
– Иллюзия? А этот палаш? – Кренг стащил с пояса меч. – Копьё Праха – артефакт Эпохи Снов. И ты сам на своей шкуре испытал, но он не иллюзия!
– Ну, положим, не на шкуре, а на броне. Но оружие ничего не доказывает. Да, оно настоящее, насколько это вообще возможно в Уроборосе, но это не значит, что ему три тысячи лет!
– Что толку спорррить, – заворчал Люк, – ты помнишь одно, вампирррчик другое. Я – трретье. Может это Крренгу кажется, а может и тебе. Выдуманный миррок, противопоставленный рреальности, чтобы прроще было убедить себя, что вокрруг всё не настоящее.
– О, опять ты за своё! – застонал Мрак. – Кренг, не отвлекайся, кожа-то почему зелёная?
– В общем, на этот раз подопытным кроликом стал я. Мои гены соединили с генами стригоя. Я стал как бы полу-стригоем, гибридом древнего и обычного вампира. Я практически не чувствителен к солнечному свету и серебро для меня не губительно. Я сильнее, быстрее, живучее любого другого вампира соответственно раза в два. Но и тело моё немного изменилось – мышцы гипертрофировались, клыки длинные как на верхней, так и на нижней челюсти, и ещё этот дурацкий цвет кожи – лёгкая могильная зеленца. Вот такие дела.
– Дааа, дела, – протянул Мрак, – Ничего на этом свете не меняется, всё совершается для женщин и из-за женщин. Но должен сказать, что тебя сделали на славу – я победил
– Да тебе просто повезло! – усмехнулся Кренг. – Но я тут не один, уникальноцветный.
– Точно, Люк, какова твоя история?
– Я таким ррродился, ничего интерресного, – буркнул оборотень.
– Про твоего отца я наслышан, – прищурился вампир, – а вот кто мать?..
– Не знаю. Она бррросила нас, когда я был маленький. Ушла, когда мне исполнилось пять, и больше не верррнулась.
– Ты, это, извини, – рыцарь опустил перчатку на плечо Люку. – Я не думал, что у тебя так…
– Ага, я ж для тебя каррртонный перррсонаж, спутник герроя, для антурража, – зарычал Люк. – Хватит жалеть дрруг дрруга, девочки – уже стемнело!
Троица, обладающая ночным зрением, не сразу сообразила, что зимний вечер мягко опустился на притихший лес. Густые сумерки заполнили пространство между деревьями, превратив просторный подлесок в дремучую чащу. Оборотень плавно соскользнул с кучи веток и, легко огибая тёмные деревья, уверено повёл по едва уловимой дорожке дыма. Мрак и Кренг направился за ним.
Ни разу не споткнувшись в ставшей непроницаемой темени, путники вышли на громадную лесную поляну. На ней и расположилось поселение домов в пятнадцать. Практически все здания стояли близко друг к другу, но на противоположной стороне поляны виднелась небольшая неказистая избушка. Чёрные, чуть покосившиеся стены разительно отличались от ухоженности других строений. Тусклый жёлтый свет падал из единственного маленького окошка. Вампир мотнул головой в сторону избы на отшибе и тенью заскользил по кромке уснувшего леса.
В избушке, перед старинным зеркалом в тяжёлой металлической оправе, сидела молодая женщина и при свете лучины расчёсывала волосы. Длинные, цвета вороного крыла, шелковистые пряди свободно спадали на плечи. Женщина одной рукой придерживала прядку, а гребнем, зажатым в другой руке, плавно проводила сверху вниз. Светлый гребень маленькой лодочкой скользил по тугим чёрным волнам волос. В метре от стола с зеркалом стояла маленькая печка, на которой лежала сухонькая бабушка. Она была укутана толстым пледом, но всё равно её била сильная дрожь и время от времени она хрипло кашляла.
Внезапно хлопнула входная дверь, словно распахнутая сильным ветром. Женщина, не поворачивая головы, изменила положение зеркала, чтобы стало видно вход. Тёмные сени, дверь закрыта, никого. Она спокойно продолжила расчёсывать волосы. Тут захрипела и закашлялась бабка.
Конец ознакомительного фрагмента.