Сказка о Берте и Берти
Шрифт:
Она стояла, раскинув руки, словно бы желая обнять все Небо и Солнце, и начинавшиеся появляться Звезды. Аккуратную головку прикрывала соломенная шляпка с алыми и синими лентами, а из-под шляпки спускались на хрупкие плечи две соломенного цвета косы.
Долгожданная встреча с любимой прошла совсем не так, как он ожидал. Ему было скучно и холодно. Хотелось убежать в золотое поле, раскинуть руки и упасть, забыв о тоненькой девушке с соломенными волосами. Хотелось узнать, о чем таком она думала, смотря на Солнце и Звезды, думать о том же, точно так же обнимая Небо. И он совсем не думал о той, что пришла
Домой он возвращался той же дорогой. Заметив темный силуэт на померкшем Небе, он свернул с тропинки, с разочарованием шагая к незнакомке, которая по-прежнему стояла, раскинув руки в необъяснимом жесте.
Ее волосы были соломой, когда-то туго сплетенной в косы, но теперь немного растрепавшейся, ночной ветер игриво колыхал отдельные соломинки и ленты на ее шляпке. Голова, сушеная тыковка, увенчивала простой деревянный крест, воткнутый в землю и одетый в простое затертое платьице. У пугала даже не было обычного человеческого лица.
Вместо глаз медной проволокой были прикручены к тыкве две большие пуговицы разного цвета, а там, где должен был располагаться рот, светлела нацарапанная на темной кожице сушеного овоща надпись «Августина».
Молодой человек немного постоял, задумчиво глядя на нее. Потом схватил тыковку руками и склонил ее так, чтобы лицо пугала смотрело вниз. Он ушел, отвязав от ее шляпки красную и синюю ленту на память.
А Августина стояла в поле и плакала. Ей суждено было родиться неподвижной и немой. Такой, какую люди считают бездушной. Ей суждено было быть предметом.
Ее пуговичные глаза больше не могли смотреть на Небо, на Звезды. Она печально роняла слезы на злотые колоски пшеницы, глядя на свою тень, Луна поднималась за ее спиной, но Августина не видела этого.
В своей жизни с тех пор она больше никогда не увидела Солнца, от лучей которого выцветало ее платье, и зрела пшеница у ног.
С тех пор он больше не думал о ком-либо так же, как о ней. Нежелание снова ощутить то же разочарование, что и с Августиной, заставляло его держаться от людей на некотором расстоянии. Пока не наступило это утро и очередные, казалось бы, ничем не примечательные попутчики не поднялись на борт его сухопутного корабля.
Когда он увидел очертания цирковых шатров вдалеке, то обрадовался. Мастак мог не только задержать путников на день-два, но и дать Сэму дельный совет. Друг его обладал удивительным даром – он словно бы видел людей насквозь, все их таланты и недостатки, слабости и прихоти. Мастак подбирал в свою команду актёров с необыкновенными, редкими способностями и небывалым трудолюбием, все они посвящали свою жизнь цирку.
– Почему мы едем в другом направлении?! Нам нужно быть в порту как можно скорее! – Берти решал за всех, и Сэму это не нравилось, он попытался слегка утихомирить Счастливчика:
– Немного задержимся, пусть твои друзья развлекутся. Посмотри, как они обе довольны…
– Нам нужно ехать в порт! – Оборванец не желал слушать никого и ничего: – Сейчас!
Механик знал, что уступать ему нельзя:
– Извини, дружище, дамы хотят увидеть представление. Пусть они отдохнут, разве тебе от этого станет хуже?
Словно огромное цветное безе, шатры цирка колыхались на ветру, лёгкие, невесомые, но такие необъятные. Берта, Сатира и Одди, сойдя с корабля
Тем временем Сэм, подождав, пока друзья спустятся по лестнице и затеряются среди пестрых цирковых декораций, спешно направился к двери, ведущей на кухню сухопутного корабля. Берти сидел за столом мрачный, упираясь локтями в столешницу, он сжимал сплетённые пальцы обеих рук так, что побелели костяшки. Механик понял, что сейчас Счастливчик размышляет о чем-то важном для него, и всё же решил не откладывать разговор. На подошедшего Сэма Берти даже не взглянул.
– Я хотел поговорить с тобой, – начал парень, присаживаясь рядом с оборванцем.
Тот только немо кивнул, всё еще не смотря на собеседника.
– Возможно, всё это не моё дело, но мне не всё равно…
– Возможно, тогда не стоило начинать разговор, если это не твоё дело? – Наконец перевёл на него взгляд Берти, демонстрируя всем своим видом, что его мало интересует, что сейчас скажет механик.
– Мне не всё равно, – еще раз подчеркнул Сэм, и Счастливчик с усмешкой вздохнул:
– Берта?
Парень задумчиво кивнул, стараясь увидеть в глазах Берти хоть какую-то реакцию, но тот был почти беспристрастен:
– Боюсь, у тебя нет шансов, дружище, – криво улыбаясь, Счастливчик нагловато сощурил глаза, глядя в ответ на Сэма: – Она слишком сильно старалась достичь своей цели, чтобы сейчас так просто уйти. Меня она любит, – он откинулся на спинку стула, складывая руки на груди: – И чтобы тебе ей понравиться я даже представить не могу, что нужно сделать. Она через многое прошла, чтобы быть там, где она есть.
– Она захочет уйти, – пояснил свою позицию Сэм, несколько удивлённый тем, что Берти подумал, будто бы он собирался отбивать у него Берту: – Не ко мне, а вообще… Уйти от тебя. Она уже сейчас думает об этом, рано или поздно, она решится. Не держи её тогда. Позволь ей прожить свою жизнь.
Но Берти снова лишь криво усмехнулся:
– Тебе что за дело?
– Я знал её отца, – механик поднялся, понимая, что разговора не вышло: – Он был хорошим человеком. Он рассказывал мне о жене и ребёнке, он ими очень дорожил. И мне противно видеть, что его дочь сейчас привязана к такому, как ты.
– Ты слышал наш разговор с Одди, – сделал вывод Счастливчик, лицо его стало более серьёзным: – Стало быть, про Автора и Сказочника ты знаешь, раз понял, о чем и о ком шла речь.
Сэм кивнул и, развернувшись, молча направился к двери. Его разрывало от противоречивых чувств, он никогда не думал, что в жизни ему доведётся делать такой выбор.