Сказка о царевиче и семи девицах
Шрифт:
А шаги от семи пар ног тем временем к спальне приближались.
– Кто ложился на мою постель и...
– началась было новая отповедь, да оборвалась на полуслове.
Почувствовав направленные на него удивленные взгляды, мигом проснулся Елисей. Подскочил с кровати, зашарил спросонок в поисках меча верного. Да только тут и понял, что гол как сокол, только и смог котомкой прикрыться от взглядов нескромных. Ведь вокруг него весело переговариваясь и нагло тыча в него пальцами, стояли те жрицы из сна. Черноволосые да белокожие, одетые непотребственно в платья развратные.
Прикрыв
Но делать нечего, притулился Елисей на краешке мебели им дюже помятой, заведя речь великосветскую:
– Кто ж вы, девицы красные?
– а они как раз покраснели аки маков цвет, узрев пришлого во всей красе.
– Будьте сестрами названными, раз уж я тут к вам пришел. А взамен готов вам честь отдать... Да и в пояс поклониться (чтобы ножки оголенные получше разглядеть).
– Кто ты, добрый молодец?
– спросили хором красавицы.
– Елисеем меня кличут. И не добрый я совсем, - ответствовал он, плотоядно хозяев сей постройки оглядывая.
– А как ты попал сюда?
– допытывалась из-за чужих спин самая низкорослая.
– Через дверь!
– последовал резонный ответ. А как еще-то? Через трубу дымохода что ли? Каков вопрос - таков ответ.
– Лучше представьтесь сами, и расскажите, что в лесу делаете.
– Да живем мы здесь, - логично ответила одна из девушек, в то время, как остальные рассаживались по койкам.
– Мы с сестрами воспитывались отцами, когда маму королевич увез. Она даже попрощаться не успела. Зато мы все в нее красотой да статью пошли, ну и способностью к танцам. Вот и построили отцы нам храм посреди леса дремучего, чтобы могли мы дань отдавать вершителю чужих судеб. Так и живем здесь всемером. Звери лесные нам нестрашны, поскольку знаем мы язык их. Люди пришлые редко заглядывают, а со злыми намерениями еще реже, да и ненадолго.
Как раз в этот момент мелькнула за окном фигура серого волка зубастого, дозором двор обходящего. И порадовался парень про себя, что страж злобный в момент его прихода по делам своим волчьим отлучался. А то явно не миром бы разошлись они, коли пришлось сходиться в поле ратном.
А хозяюшки тем временем начали представляться:
– Берислава (значение имени: избранная славой) - назвалась избранная для разговора девица в сильно декольтированном платье.
– Властислава (владеющая славой) - переняла эстафету красотка, владеющая короткой желтой юбкой.
– Любислава (любимая славой) - высказалась сестрица с квадратным вырезом в платье, любвеобильно подчеркивающем выдающиеся достоинства.
– Милослава (милая славе) - мило проговорила девушка вообще без юбки, но зато в черных чулках на подвязках.
– Переслава (впереди славы) - изящно вытянула вперед руку прелестница с вызывающим рисунком по декольте.
– Радислава (радость славы) - радостно выдала спрятавшаяся за сестриц девушка.
– Ярослава (блистающая славой) - сказала последняя, блистая белыми труселями.
– Да уж, славные вы девушки, -
– И я безмерно рад, что набрел в лесу на ваше жилище. Еще бы вы мне намекнули, где моя одежда - был рад еще безмернее.
Мужчина королевских кровей чувствовал себя явно неуютно в девичьем обществе, находясь в чем мать родила.
Только вот незадача, пока шастал путешественник по лесам да весям, форменная одежда принца обыкновенного залесного пришла в полное непотребство. Прохудилась, да изгрязнилась, весь лоск придворный подрастеряв. Пришлось девицам-затейницам из своего гардероба одевать гостя дорогого, покуда имущество его стиралось и в вид надлежащий приводилось.
Подошел Елисей к зеркалу волшебному на результат поглядеть и вежливо молвил: "Свет мой зеркальце, скажи, да всю правду доложи...", а потом очи поднял и как заорет: "Ах ты, мерзкое стекло! Все ты врешь-то мне назло!". Поскольку отражался в полированной поверхности какой-то мужик в желтой набедренной повязке, ноги волосатые неэстетично открывающей, да в шали синей на плечи накинутой, чтобы из общего колера не выбивался. Ведь с ткачихами в том царстве напряженка. Последняя, как царь ее другой предпочел, заделалась советницей. Когда ж ей полотно ткать на целый мир?
Но делать нечего, пришлось смириться со своим внешним видом и к столу поспешить. Может чем посерьезнее угостят, чем его недавнее кашеварение. Хозяюшки как раз в кухонную залу прошли, перья светящиеся по стенам развесили для лучшего освещения, скатерть на столе разложили и сели все вокруг, молча на пустую тряпку вышитую уставившись. "Что за фигня?" - подумал принц и тут же и выдал вслух продолжение мыслей своих крамольных:
– Так-то вы гостей встречаете? А где яства различные: гусь праздничный с яблоками, икра черная, красная, заморская баклажанная?
Не успел слова договорить, как появились на ткани означенные кушанья. Вытаращился парень на диво-дивное, слова не может вымолвить. А Перислава вперед руку вытянула, обвела пространство стола и пояснила:
– Так то скатерть-самобранка, что ей не закажешь - все выполнит.
– Хорошо устроились, - крякнул от удовольствия голодный мужик, лапу гусю жареному смачно отрывая.
– Прямо переносной личный повар, да еще и жалования не требующий.
– Эх, Елисей, не так все просто в волшебном мире, - воскликнула Берислава.
– Ничто нигде не убывает бесследно. Это сейчас ты с трапезы батюшки-царя пищу умыкнул.
Но гость только по-барски махнул голяшкой птичьей, приглашая всех к пиршеству. А там и разошелся не на шутку, все новые и новые блюда вытребывая, да кубки лучшим спиртным с царских запасов наполняя. Ведь сам там был, мед-пиво пил, да так, что по ушам (за неимением усов) текло и в рот попадало.
Просидели они за столом до самого вечера. Вроде пора и честь знать. Только вот все чаще захмелевшие глаза царевича останавливались на глубоких декольте красоток, да мысли в голову его закрадывалась одна неприличнее другой. Не до знаний о чужой чести мужику. "Вот бы в каждой из семи кроватей по часику переспать", - мечтал охальник, плотоядно соседок по столу оглядывая.