Сказка о глупом Галилее
Шрифт:
Не надо! Я не хочу! Я боюсь!
Горелкин (к Юрченко). Да не того берешь! Этого надо.
Оставив Подоплекова, милиционеры вмиг скручивают Наседку и в черном мешке выволакивают из клетки. Подтаскивают к Защитнику, который сидит в отдалении за столом. Отпускают руки, снимают мешок.
Наседка. Надо же, костоломы какие! Так же и руки можно вывернуть. (Докладывает
Защитник. Ага, поговорили?
Наседка. Поговорили, дрожит как осиновый лист. На все готов.
Защитник. Ну и хорошо. Объявляю вам благодарность.
Наседка. Рад стараться.
Защитник. Вы свободны.
Наседка. Слушаюсь! (Уходит.)
Защитник (Горелкину). Теперь пригласите жену.
Горелкин выходит, возвращается с Ларисой. Она с сумкой.
Ну что, Лариса Павловна, принесли? Очень хорошо. Надеюсь, там, в буфете, неплохие продукты?
Лариса. Да уж продукты, ничего не скажешь.
Защитник. Это нам за вредность такие дают, Лариса Павловна. Ну что ж. Сейчас вам будет предоставлено свидание с мужем. Возможно, он покажется вам немного нервным. Ничего не поделаешь, переволновался. Как ни говорите, а здесь не курорт. Да, а продукты, между прочим, лучше переложить в этот мешочек.
Лариса. Зачем? У меня сумка хорошая.
Защитник. Порядок, Лариса Павловна. Некоторые жены в таких сумках норовят принести что-нибудь недозволенное. Иногда в подкладках прячут даже бритвочки или мышьячок. Подержите! (Пересыпает содержимое сумки в мешок.) Ну вот и хорошо. Пожалуйста, Лариса Павловна!
Распахивает перед ней дверь клетки. Лариса входит. Защитник запирает дверь. Остается снаружи подслушивать. Подоплеков, не замечая Ларисы, видит только черный мешок, забивается в угол, заслоняется руками.
Подоплеков (кричит). Нет! Нет! Нет! Не хочу!
Лариса (растерянно). Сеня, что с тобой? Это же я, Лариса.
Подоплеков. Лариса? (Открывает глаза.) Значит, все уже позади? Все кончено?
Лариса. Сеня, что ты говоришь? Что кончено?
Подоплеков. Да, он правильно говорил. Это оказалось не так уж страшно. А теперь я чувствую такой подъем! Такую необыкновенную легкость! (Ларисе.) Слушай, а ты почему здесь? Разве ты умерла раньше меня? Но ведь когда меня забирали,
Лариса (обнимая его). Сеня, бедный, ты заболел. Ты заболел! Ну, ничего. Ничего! Это не важно. Я тебя вылечу. Ты знаешь, как я о тебе беспокоюсь. Даже вот курить начала. (Достает сигарету, чиркает спичкой.)
Подоплеков. Ой!
Лариса. Что с тобой, Сеня?
Подоплеков. Что ты спичками так чиркаешь неосторожно? Сера отлетела. Больно. (Озаренный догадкой.) Слушай, а раз больно, значит, я жив? Жив?
Лариса. Ну конечно, ты жив. Ты нездоров, но ты жив.
Подоплеков. Какой ужас!
Лариса. Сеня, но почему же ужас? Ведь жизнь так хороша! Жить, дышать, любить, что может быть прекраснее этого?
Подоплеков. Жить прекрасно? Прекрасно сидеть в клетке, жрать баланду и ждать, когда к тебе придут с черным мешком? Прекрасно, когда тебя… (Замечает в руках Ларисы черный мешок. Истерически.) Почему у тебя в руках этот мешок?
Лариса. Этот мешок? Это тебе передача. Вот цыпленок, колбаса краковская…
Подоплеков. Краковская? Надо же! Неужели еще на свете бывает краковская колбаса? Я даже забыл, как она пахнет. Где ты ее достала?
Лариса. Защитник разрешил купить для тебя в спецбуфете. И вот еще хлеб, сыр, чеснок и пиво. Хочешь пивка?
Подоплеков. Пивка? Это все тоже для меня из спецбуфета? А, понимаю. Это последнее желание.
Лариса. Между прочим, защитник просил… Я даже не знаю, как тебе это сказать… Я знаю, ты такой гордый и непреклонный… Но подумай обо мне и о наших детях…
Подоплеков (вгрызаясь в колбасу). Детям я уже ничем не смогу помочь. Но ты должна им сказать, что их отец был человеком честным, порядочным, хотя и не очень умным.
Лариса. Что значит был, Сеня? Ты был и есть, и еще не все потеряно. Защитник сказал… Ты знаешь всему этому цену. Защитник просит, чтобы ты, если можно, немножко в чем-то признался, покаялся, кого-нибудь осудил, и тебя простят.
Подоплеков. Простят? То есть не расстреляют?
Лариса. Ну, конечно же не расстреляют.
Подоплеков. Гм. И защитник прислал мне колбасу, чеснок, пиво только для того, чтобы я покаялся?
Лариса. Сеня, я знаю, ты такой гордый, такой непреклонный, но…
Подоплеков (начинает смеяться. Сначала тихо, потом громче, до истерики, выдавливая сквозь смех отдельные слова). Мне? Краковскую? Пиво? Чтобы покаялся? Дураки!
Лариса. Сеня, я понимаю, цена слишком велика.