Шрифт:
В некотором городе жил да был старик, и было у него три сына – два старших умниками слыли, а младший блогер был. Лежит Алеша на диване, посты заливает, лайки считает да прославиться мечтает.
В канун Дня всех святых не наряжаются старик и сыновья нежитью, угощенья незваным гостям не оставляют. Ведь не кусает нечисть своих. А то язык чернеет, да зубы выпадают. А
На утро старик стал болью в руках мучиться, старший сын не просыпается, средний стал хромать, Алеша затылок чешет. Делать нечего. Хоронят старшего сына. А вечером в окно птица стучится. Алеша открывает да хлебом угощает. А птица и говорит:
– За доброту твою Алеша послушай меня. Нечисть порешила, брат твой умрет да оживет. Будет схоронен он глубоко да это не спасет никого, выберется из могилы и за близкими придет. Знай, закроет глаза человек, а откроет вурдалак.
Печалятся старик и сыновья.
– Иди, Алеша в лес да тропке поклонись, чтоб к ведьме тебя провела. Проси ведьму вернуть жизнь брату, – учит птица. – Три ночи у тебя. Уж потом брат твой старший превратиться в вурдалака, в дверь постучит, вас заберет с собой в могилу.
Отправляется Алеша в путь-дорогу. Садится на автобус да до леса добирается. А там поклон тропке отвешивает:
– Веди меня тропка, – оборачивается, не слышит ли кто его, – веди к избушке ведьмы.
Идет он темным лесом, идет и приходит. Выходит на полянку, а на полянке избушка на курьих ножках, вокруг тын, а на кольях черепа,
– Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Как мне в тебя зайти, так и выйти.
Избушка поворачивается к лесу задом, к Алеше передом. Заходит он в нее и видит: сидит там баба-яга-костяная нога, ноги из угла в угол, губы на грядке, а нос к потолку прирос.
Видит баба-яга Алешу и стала шуметь:
– Тьфу, тьфу, русским духом пахнет! Добрый молодец, дело пытаешь аль от дела лытаешь?
– Верни, бабушка, жизнь брата.
– Вижу от нечисти в ночь их торжества наряды вы не одели, угощение не поставили.
А Алеша ей:
– Ах ты, баба-яга – костяная нога, никто в эти сказки не верит. И я не верил, пока мне птица не рассказала все. А ты бы меня накормила, напоила и спать уложила. А то кеды мои промокли, в толстовке холодно, а злаковый батончик давно съел.
– Ну, современные добрые молодцы.
Баба-яга Алешу кормит, поит и на постель укладывает. Лежит он под грудой темных стеганных одеял на горе подушек. Смотрит на стены темные. А стены эти, словно бока человеческие, попеременно то мерно расширяются, то на место возвращаются. Дышит дом. С потолка травы кружат голову запахом густым. В печке горит огонь волшебный зеленый.
– Вот это будет контент!
Вытаскивает Алеша телефон, щелкает убранство избушки и хмурится. Смотрит на него с экрана черный прямоугольник.
– Не ты первый тут с телефоном, добрый молодец. Пусть у меня одна нога костяная, зато другая шагает в ногу со временем. Давно уж закрыла от съемки себя и избушку.
– Прости меня, бабушка. Как мне вернуть жизнь брату?
– За вежливость твою расскажу, – садится ведьма у изголовья постели. – Моя тут вотчина. Поля, леса, болота. А с ними и нечисть в моем хозяйстве. Кормить ее надо голодную, чтобы в канун Дня всех святых она свободу получила, а клыки на людей не обнажила. Да умер помощник мой, одна осталась. И стала я не успевать кормить нечисть на земле своей.
Конец ознакомительного фрагмента.