Сказка о милой принцессе Настеньке, её избраннике принце Гарри и их крохотных друзьях
Шрифт:
Её нежно-каштановые волосы и большие, манящие карие глаза, в сочетании с очаровательным чуть вздёрнутым к верху носиком и белоснежной, располагающей улыбкой, говорили сами за себя. Они приводили всех видевших принцессу в неописуемое восхищение. Столь гармонично сложенные черты лица являлись редкостным сочетанием. Можно с уверенностью сказать, что Настенька была невероятно красива, и более того, безгранично обаятельна. Вряд ли можно было встретить ещё такую же неповторимо прелестную девушку. А потому с недавних пор Настеньку стал неотступно сопровождать её учитель рисования, старый придворный художник. Как только она где присядет, или остановится, он немедленно
И нет ничего удивительного в том, что принцесса буквально тут же возобновила свой интерес к холстам и кистям. Ей сразу вспомнилось её детское увлечение красками. Тогда, много лет тому назад, они поразили её своей способностью вдруг на абсолютно белой поверхности холста оставлять живописное изображение. И вот теперь полотна с красками вновь поманили её. Хотя раньше, ещё до своего пятнадцатилетия, Настенька на них бы даже и внимания не обратила. Ведь тогда она всё больше нарядами да прогулками на лошадях увлекалась. Уж такие у неё разнополярные интересы с детства сложились. Одежда да кони. А тут вдруг раз, и за кистями руки потянулись. И теперь уже Настеньку не удержать, и она уже сама на художника покрикивает.
– Так любезнейший маэстро,… присядьте, пожалуйста, у окна,… там свет лучше падает,… я вас сейчас в профиль рисовать стану!… – командует она ему, а сама улыбается, ведь для неё это не прихоть, а радость. Нравилось ей так слегка покрикивать, да в строптивую принцессу поигрывать. На самом же деле она была очень добрая и покладистая, и никого зазря не обижала, но могла и за себя постоять. Одним словом, во дворце все её любили, обожали, и с охотой потворствовали её некоторым мелким капризам. Так всё и было, усадит она у окна старика художника, начеркает его профиль да тут же велит анфас пересаживаться, и опять зарисовывать начинает. А художник терпит её старания, да в усы себе посмеивается. Вот так с радостью и задором училась Настенька портреты писать. Однако такое её увлечение долго не продлилось. Потянуло её на природу, захотелось ей пейзажи писать.
Ну а в этом деле ей помощник уже не требовался. Садилась она на своего любимого жеребца, брала с собой холсты с красками, и скакала в поля раздольные. Устраивалась там где-нибудь на пригорке, и с упоением писала всё, что перед ней открывалось. А там всего полным-полно. И лихие косцы травку косят, в снопы её вяжут да по полю разносят. И развесёлый пастух там стадо погоняет, на дудочке играет, да по привольным лугам коровушек распределяет. А принцессе всё это интересно, внимание её привлекает. И она всю эту красоту сочными мазками на холст перенимает. А народ-то её видит, люди простые сразу её заприметили. Как же такую титулованную художницу да не признать. Приветствуют её, улыбаются. Ну а вскоре весь местный люд к ней уже и привык.
– Вон смотрите,… опять наша принцесса поскакала,… новую картину рисовать затеялась… – перекликаются меж собой жнецы да косцы, и рукой Настеньке машут, доброго здоровья ей желают. А она им обязательно ответит, тоже помашет, да головой кивнёт. Уж такие добрые отношения у них сложились. Но вот прошло совсем немного времени и картины у принцессы стали получаться на редкость необыкновенные, какие-то лучезарные, искрящиеся, словно насквозь пропитанные светом. На них всё живым кажется, и людям они приносят только радость, да доброе настроение.
Впрочем, это и немудрено, ведь у Настеньки с недавних пор появился свой лесной эльф-покровитель. Летает, порхает над ней, привлекает вдохновенье и отгоняет прочь невезенье
Разумеется, его так же, как и всех прочих крох в лесу, сначала воспитывали и обучали родители, взрослые эльфы. И только потом, он и другие крохи, нашли себе по подопечному. А так как, и эльф, и принцесса, оба были юными, то и оказаться им вместе, было суждено самим проведеньем. Правда в отличии от юной принцессы, эльф уже знал и обладал многими волшебными способностями и чудесными премудростями. Ну а началось их совместное творчество таким образом. Едва кроха эльф закончил своё обучение, как тут же направился искать себе подопечного. Вылетел он из леса и стал повсюду, где только возможно высматривать. Летит над мельницей, вдруг видит, мельник муку рассыпал и выводит по ней палочкой незамысловатый рисунок, пытается что-то отобразить. Посмотрел на него эльф, посмотрел, и думает.
– Нет, не буду я над ним покровительство брать,… ведь он же мельник, и его удел людям муку давать,… ну, стану я ему помогать,… ну, научится он рисовать, а кто же тогда потом муку молоть будет. Нет, не подойдёт он мне,… надо искать такого подопечного, чтоб у него никаких важных дел не водилось,… чтоб свободен человек был… – справедливо рассудил он и полетел дальше. И тут его, словно кто подтолкнул, да на истинный путь направил. Подлетает эльф к королевскому дворцу и видит у окна художник сидит, а принцесса рядом за мольбертом стоит, и нарисовать его старается. Подлетел он поближе, посмотрел, как она кисть держит, как краски набирает, и решил задержаться.
– Ага,… вот, пожалуй, кому я стану помогать,… ведь, в сущности, задатки- то у неё есть,… но уж очень она к ним неряшливо относится,… возьмусь-ка я за неё… – подумал эльф и остался при Настеньке наставником. Но, разумеется, пока незримо. Вот именно с этого-то момента у них и началась совместная деятельность. И у Настеньки резко выявилась сильная тяга к натурной живописи, и потянуло её вдруг на природу. Вот так всё и вышло. И сейчас для Настеньки большим наслаждением стало выезжать из дворца и отправляться куда-нибудь далеко в поля или леса, где ей никто бы не мешал писать. Однако такое её увлечение не могло не вызвать настороженности у её отца, короля.
– Доченька, ты бы брала с собой хоть пару стражников,… а то ведь не ровён час, привяжутся к тебе в лесу какие-нибудь разбойники… – беспокоился он перед каждым её выездом. С той же просьбой он обратился и теперь, на что незамедлительно получил ответ.
– Да что ты папенька,… какие ещё разбойники,… да у нас в лесу их сроду ни бывало, и не будет никогда,… потому, как народ у нас живёт добрый и всего-то у него в достатке! Зачем ему кого-то грабить,… тем более меня все в округе уже знают,… да у меня и брать-то кроме холстов да красок нечего… – посмеиваясь над батюшкой, как всегда отшутилась Настенька, и пошла на конюшню, седлать своего жеребца.
– Эхе-хе-хе… – вздохнув, заэхал ей вслед отец, да опять взялся за свои королевские дела. А дел-то у него было немало. Надо было проследить за королевскими поварами, чтоб те вовремя приготовили обед и опять не пересолили его, как это случалось обычно. Ведь от хорошей, мирной жизни практически все повара были влюблены, а оттого и рассеяны. Но главное, король собирался дать распоряжение придворному поэту, чтоб тот срочно сочинил очередную оду для соседа короля по случаю празднования дня рождения его сына, принца.