Сказка о муравье-богатыре
Шрифт:
– А мы тотчас же снимем осаду, - прервал Грызун.
– Погодите, дайте досказать. И мы, как и вы, благородные муравьи. Отдать вам без боя половину своего добра значило бы - уронить себя на веки. Бой неизбежен. Но мы не заклятые кровопийцы. Вопрос может быть разрешен и простым единоборством между вами и мною. Победите вы - берите себе без разговоров половину скота; побью я вас - уходите, с чем пришли.
– Бой, значит, на жизнь и на смерть?
– Ну, разумеется.
– Нет, не согласен.
– Так вы трусите?
Грызун, вместо всякого ответа, указал только на то место тела, где у него недоставало шестой ноги.
– Это вас сегодня так изувечили?
– не без некоторого участия спросил Сосун.
– Расплата за ваше пастбище!
– отшутился Грызун.
– Одно другого стоит. Но пять ног, как видите, еще целы и на век мой хватит их.
– Почему же вы отказываетесь драться со мной?
– Потому что, как сами вы говорите, бой должен быть на жизнь и на смерть. Дать убить себя - значило бы предать своих; убивать же вас я не желаю.
– Что за великодушие?
– Не великодушие, а дружба. Я поклялся вам в вечной дружбе и никогда не подниму на вас руки.
Сосун хотел уже, казалось, протянуть верному другу свой ус, но воздержался.
– Как знаете, - холодно сказал он.
– А так мы ни за что не сдадимся.
– Мы подождем. Нам некуда спешить.
Грызун готов был ждать. Но его воинственная армия не разделяла его миролюбивого взгляда. Осада продолжалась день, другой, третий, а осажденные и не думали сдаваться. Напротив, каждую ночь они делали отчаянные вылазки. Выбить рыжих из их траншеи им, конечно, не удавалось: всякий раз они отступали с уроном; но эти нападения раздразнили боевые инстинкты рыжих до последней крайности. До слуха главнокомандующего доходил уже явный ропот. Сегодня войско его еще слушалось; завтра, быть может, оно, не спросясь его, бросится на приступ. Оставалась только последняя мера.
С наступлением сумерек, лучшие землекопы рыжих были призваны к тайной земляной работе. В течение ночи они должны были прорыть брешь в муравейник. По точному исчислению Грызуна, брешь должна была прийтись как раз к месту подземного коровника. При нападении врасплох можно было угнать оттуда добрую половину скота без серьезного кровопролития.
Так рассчитывал Грызун. Но он не принял в расчет воинственного духа своего войска.
К утру брешь, действительно, была пробита. Но в тот же миг землекопы обратились уже в воинов и с диким боевым криком ворвались в коровник. Крик этот для всей армии был сигналом к общему штурму. В несколько минут городские ворота были взяты, городской вал занят. Рыжие победители вторглись уже в самый муравейник,
Так главная сила бедных скотоводов скопилась в коровнике. Теснимые рыжими, они прибывали туда все новыми массами. Напор стал, наконец, так силен, что проникшие в коровник сквозь брешь землекопы рыжих не могли уже устоять. Они были вытеснены назад и смяты. Роковая брешь обратилась теперь для скотоводов в спасительный выход, в отдушину, в которую живым потоком полилось из муравейника все коренное его население. Но, оставляя город свой на разграбление победителям, скотоводы не забыли-таки захватить с собой свой молочный скот. У каждого беглеца в зубах или под мышкой было по малютке- корове.
– Держи их! лови! отнимай коров!
– кричал вне себя Грызун, выброшенный вместе с своими землекопами из бреши.
– Стой, разбойник! защищайся!
– раздался тут за спиной его громовой голос.
Сзади наскочил на него Сосун и крепко обхватил его вокруг стана. Грызун не думал защищаться и тот разом разгрыз его пополам. Оторванная от брюшка передняя часть туловища муравья-богатыря с головой и ногами судорожно трепетала и извивалась по земле.
– Отчего же вы не защищались, генерал?
– в отчаянии говорил Сосун.
– Оттого, что хотел быть верен своему слову… - прошептал умирающий.
– Мое дело все равно проиграно… Я не жилец на этом свете… А вы, пока можно, спасайтесь…
И, с последним напряжением угасающих сил, он вполз в земляную скважину. Сосун последовал совету неприятеля-друга и, в самом деле, успел спастись. Прибывшие на выручку своего главнокомандующего рыжие воины с недоумением озирались кругом: главнокомандующий их исчез куда-то бесследно.
Прошли года со времени достопамятного разгрома коровника. Изгнанные оттуда муравьи-скотоводы возвели себе на чужбине новый муравейник, завели новый коровник и скотоводство у них процветает чуть ли не лучше прежнего.
У муравьев-земледельцев все также по-прежнему: то же образцовое земледелие, тот же воинственный дух и то же рабство. Грызун был прав: дело его было безнадежно проиграно. Уведенный его армией скот в короткое время весь передох от неумелого ухода.
Но память о Грызуне, славном муравье-богатыре, еще свежа в его народе. О подвигах его сложилась целая легенда. Как подобает герою, он не умер обыкновенною смертью. После славного разгрома коровника он, бессмертный герой, растворился внезапно в золотых лучах солнца. Так гласит, по крайней мере, муравьиная легенда…