Сказка о потерянном прошлом
Шрифт:
Дима скривился, как от головной боли. От него сильнее, чем обычно, пахло сигаретами.
— Ну не до того было, понимаешь? Что Лиля говорит, всё в порядке?
Они вели диалог так, будто Ады тут не было, и ей стало не по себе. Не самое приятное ощущение, когда тебя игнорируют.
Тут как раз вошла преподавательница, и разговор оборвался на середине.
Ада попыталась сконцентрироваться на лекции, но её внимание то и дело обращалось на Диму. Поймав её очередной взгляд, он покачал головой, словно прося не задавать вопросов. Она только вздохнула, понимая, что остается что-то вне её, к чему доступа
В детстве, когда мама обижалась на что-то, она переставала разговаривать с домочадцами. Ада уже давно привыкла, что нужно в такие моменты повиниться, даже если не чувствуешь своей вины.
Оставался вопрос — что она в этот раз сделала не так?
После пары они втроем вышли из аудитории. Оставалась ещё одна сдвоенная лекция, но Саша на неё не пошла.
— У нас уже скоро выезд, я не могу опоздать. Иначе потом добираться на четырех лапах, а это далековато будет, — просто сказала она, помахала им на прощание и ушла по направлению к лифтам.
— Ты идешь на лекцию? — спросила у Димы Ада.
Он кивнул.
— А расскажешь, что случилось?
Видимо, в её голосе было что-то такое, что Дима чуть заметно поморщился и ответил:
— Не бери в голову. Мне просто нужно отдохнуть.
Незаданный вопрос «это из-за меня?» так и повис в воздухе, но она не решилась его озвучивать.
Лекция прошла в некомфортном молчании. Ада физически чувствовала, как ему не хочется здесь находится, но он почему-то досидел всё положенное по учебному плану время до конца. Уже собирая вещи в сумку, Ада спросила без особой надежды:
— Ты домой?
— Нет, дела есть. Пока.
И Дима, подхватив рюкзак, скрылся из аудитории.
Лучше бы и дальше играл в молчанку и пропадал где-то, чем так появляться и оставлять больше вопросов, чем ответов.
К вечеру у Ады заболела голова.
Таблетка анальгина не помогла, массаж шеи тоже. Ада попробовала лечь спать, но, как на зло, брат и отец смотрели матч по телевизору, и звуки их болельщицкого восторга долетали даже через закрытую дверь. Луна ещё выкатилась прямо в окно её спальни, и Ада, со вздохом поднявшись с кровати, решила пойти пить чай, если уж всё равно не удастся уснуть.
Телефон молчал, сообщения «ВКонтакте» тоже.
Чай отдавал привкусом тины, и Ада вылила его в раковину. Накинув толстовку и поверх неё плотную ветровку, она решила спуститься на улицу и подышать воздухом. Вряд ли бы это помогло от головной боли, но уснуть вполне бы получилось.
— Мам, я во двор спущусь, не теряйте, — крикнула она, проходя мимо открытой спальни.
Мама что-то пробормотала, не отвлекаясь от очередной мыльной оперы — уже в книжном формате.
В одиннадцать часов ночи попадались только редкие выгульщики собак и возвращающиеся домой со смены запоздалые работяги. Над двором светила такая яркая луна, что Ада даже не могла на неё смотреть. В её свете и клумба, и Гагарин на доме напротив выглядели сюрреалистично.
Порыв куда-то идти не прекращался, и Ада решила проложить маршрут подальше, чем собственный двор. Она направилась мимо мусорки и соседнего дома к светофору на переходе, который в этот поздний час мигал желтым светом. Вот уже и он остался позади, а ей так никого и не попалось навстречу.
Здесь по дороге было два красивых, но неухоженных сквера — один
Нырнув мимо входа в булочную прямо в арочную подворотню, Ада оказалась в ещё зеленом дворике. Если пойти вдоль дома по направлению к улице Восстания, то она пройдет и мимо дома тети Любы. Ей тут же стало интересно, как он выглядит ночью, поэтому Ада прибавила шаг.
В некоторых окнах ещё горел свет. Другие чернели пустотой и одиночеством. Вся улица во внутреннем дворе казалась похожей на зеленый лабиринт — так много тут росло деревьев и такие богатые тут были клумбы. В ночи всё это пахло сентябрьской прелостью и поздними цветами.
В доме тети Любы светилось всего два окна. Девичий виноград за эту неделю чуть сильнее побурел — Ада рассмотрела его в свете фонаря. Ночью дом выглядел всё сильнее похожим на избушку ведьмы. Палисадник перед ним только добавлял колорита.
Но Аду тянуло не сюда. Она слышала зов воды, и потому, не сбавляя шага, направилась к выходу со двора, оказавшись прямо на Восстания. Тут ещё проезжали редкие машины, но она не обращала на них внимания.
Ходить по этой улице ночью оказалось даже интереснее, чем днем. Она тоже была сплошь застроена сталинками в разной степени сохранности и украшенности. Перед некоторыми росли деревья, другие прятались в тени кустарников. И везде был настолько плохой асфальт, что его как будто клали одновременно с постройкой этих домов.
Наконец дойдя до перекрестка с проспектом Ибрагимова, Ада повернула в направлении к центру. Ноги сами несли её дальше, к перекрестку с улицей Волгоградского, и Ада не сопротивлялась, решив, что так надо. Мимо проезжали машины, а она видела не только их.
Всё ярче в свете луны вспыхивали создания иной стороны, то ли не особо таясь, то ли уже не сумев скрыться от её глаз.
Она перешла, как во сне, перекресток и направилась прямо в сторону парка. Заросший сквер на Волгоградской через дорогу изредка освещался огнями — там кто-то праздновал полнолуние, и это были совсем не местные бомжи. Держась вдоль панелек, Ада прошла мимо школы и следующего дома. Возле каждого подъезда росли яблони, на некоторых ещё остались мелкие, явно кислые на вкус плоды. В этих домах светилось больше окон, но и они угнетали своим покоем и тишиной.
Ада пересекла ещё один перекресток и, одолев последний участок пути всё в том же полусне, наконец вышла к парку Победы. Озеро в его глубине звало всё сильнее.
Она прошла через боковой вход и, не обращая внимания на тех, кто попадался ей на пути — то ли поздно гуляющих людей, то ли кого-то с иной стороны — пошла прямо к озеру. За яблоневой аллеей пряталась громада подводной лодки, всегда её пугавшая, так что Ада даже не стала туда смотреть. Она вышла на боковую аллею под сенью берез и лип и наконец дошла до точки назначения.