Сказка о потерянном прошлом
Шрифт:
— Успокойся! Просто дыши, хорошо? Давай, раз, два…
На счет десять Ада наконец смогла перевести дыхание, не боясь подавиться новыми рыданиями.
— Лев женится, у нас тут скандал. Я стала его защищать, а она на меня переключилась. И я всё ей высказала. Всё-всё. Я не думала, что ей когда-нибудь такое могу сказать, а сейчас сказала! Я не знаю, что дальше делать!
— Адель, всё хорошо, всё утрясется, — продолжал её успокаивать Дима, но у самого голос стал какой-то дрожащий. Будто сидя на другом конце города, он тоже сдерживал слезы, как
— Не утрясется, она меня не простит! Ну почему я родилась именно в этой семье? Почему они меня не сдали в детдом или не убили, когда я ещё не родилась?!
Она снова зашлась в рыданиях.
— Прекрати так говорить!
— Ну я же им не нужна! Они меня не любят!
— Я тебя люблю. И мне пофиг на неё и на них всех.
Дима сказал это с такой уверенностью, что Ада тут же перестала плакать. Будто сначала опору из-под ног выбили, а потом поймали в сантиметре над землей. Стало так тихо внутри, что она даже не поверила.
— Ты меня слышала?
— Да.
— Тогда прекращай плакать. Вы обязательно помиритесь. Даже когда я говорю маме злые слова, она меня всегда прощает. Потому что она — моя мама. И твоя так же. Позлится, пообижается, но простит. Ей было полезно услышать, что ты на самом деле думаешь.
— Она это не примет.
— Это уже её проблемы. Главное, что ты больше об этом не думаешь, а высказала.
Ада ещё раз всхлипнула и вытерла лицо рукавом домашней толстовки.
— Хорошо.
— Успокоилась?
— Да.
— Ну и всё. Ложись спать, завтра станет легче.
— Дим?
— Да?
— Спасибо.
Он только хмыкнул и сказал:
— Спокойной ночи, до встречи в универе.
И повесил трубку.
Ада убрала телефон на кровать и вытерла остатки слез со щек. Внутри расплывалась такая приятная пустота, какая бывает только после хорошей истерики. Будто всю грязь и мусор, что копились внутри, наконец удалось из себя выгрести.
Она не могла перестать думать о его словах. Особенно о том, что они значили для неё. Слышать такое именно от Димы было сродни сну — разве наяву он мог такое сказать?
А ведь сказал, Ада точно слышала. И задумываться сейчас о смыслах она совсем не хотела.
Долгий насыщенный день и такое тяжелое его окончание и правда довели до усталости. Ада широко зевнула, поднялась с пола и открыла дверь в коридор.
Скандал утих, Лев, видимо, скрылся в своей комнате, а мама стучала тарелками на кухне. Ада прокралась мимо в туалет и краем уха услышала её ворчание «хорошо, что отец в больнице, а то бы новый криз ему обеспечили детишки». Сердце нехорошо екнуло, будто от стыда, но Ада подавила эти мысли и закрыла за собой дверь.
Уже заворачиваясь в одеяло, она подумала, что с сегодняшнего дня всё точно изменится и кардинально.
Знала бы Ада, как была права. Наутро всё и правда начало изменяться раз и навсегда.
Но не так, как она ожидала.
Глава 21{21}
Суббота началась
Ада проснулась рано, в семь утра, и долго лежала, глядя в потолок и считая трещинки на штукатурке. Мама наверняка перестанет с ней разговаривать после вчерашнего, но Ада ещё не была готова извиняться за то, что сказала искренне и от большой боли. Лев — что с ним? Она ведь даже не заметила его реакции на все обидные слова, что произнесла в сердцах. И прямо сейчас казалось чем-то фантомным, приснившимся то, что скоро он не будет жить с ними в одной квартире. Как это — не пересекаться каждое утро перед ванной и устраивать бои на подушках за последнюю мамину котлетку? Как это — не защищать друг друга перед родителями, не отмазывать после комендантского часа выдуманными причинами, почему он ещё не пришел домой?
А самое главное — что на самом деле сказал Дима и как теперь смотреть ему в глаза? Ведь Ада уже точно понимала, что как раньше не будет. Не после таких слов.
Тяжело вздохнув, Ада села на кровати и спрятала лицо в ладонях. Может, если сделать вид, что ничего не было, всё останется по-прежнему, и не придется ничего решать? Ведь раньше же это всегда срабатывало!
Надо решать проблемы по мере поступления, решила она и заставила себя встать с кровати, переодеться и открыть дверь в коридор.
В квартире было тихо. Только холодильник на кухне утробно урчал, иногда спотыкаясь в ритме.
Ада прокралась в ванную и, закрыв за собой дверь, облегченно выдохнула. Встретить маму в коридоре сразу так, без подготовки, она не была готова.
В зеркале отражалось опухшее от вчерашних рыданий лицо и всё ещё красные глаза. Сеточка сосудов в них напугала бы любого врача. Ада ещё раз вздохнула и открыла кран.
После ванной она, стараясь ступать как можно тише, направилась на кухню. На столе лежала записка.
«Завтрак на столе. Буду поздно».
Мамин косой почерк с завитушками смотрелся очень непривычно — Ада уже не помнила, когда последний раз она оставляла им записки. Когда-то в начальной школе, когда они оба учились во второй смене? Или когда они с папой уезжали на дачу, а они остались на то долгое лето под присмотром бабушки, умершей в следующем году от аневризмы? Ада погладила бумагу и, свернув записку, спрятала в карман пижамы.
Кофе и оладьи ушли за пару минут, и Ада уже собралась скрыться обратно в комнате, как на кухне появился Лев. Выглядел он не лучше неё самой.
— Мелкая, ну ты дала вчера жару, — садясь напротив и широко зевая, сказал он.
Ада придвинула к нему тарелку с оставшимися оладьями и налила кофе.
— Спасибо, сестренка, — кивнул Лев, и по сердце будто каток прокатился — так редко он её называл.
— Мама куда-то ушла, оставила завтрак.
— Извиняется, — снова кивнул он.
— Мама? — фыркнула Ада. — Скорее, не хочет, чтобы мы умерли с голоду, а соседи потом её застыдили.
— К отцу, наверно, поехала. Тогда её и правда долго не будет.