Сказка о спящей красавице
Шрифт:
«Дерево» напоминало конструкцию из раскалённого металла, который сперва забил из-под земли фонтаном, а потом застыл. Он ещё светился ярко-оранжевым светом, но, остывая, постепенно гас. Когда же я приблизилась к этому огненному дереву-фонтану, оно показалось мне гигантской гидрой, поскольку часть его отростков заканчивалась головами чудовищ – не то ящеров, не то змей. Выглядело это жутко, но я чувствовала, что эта гидра больше не опасна. Чего нельзя было сказать о нескольких огненных драконах-уаду, которые кружили в небе над Уранополисом. Один из них атаковал спасательный флайер, и хотя он вскоре
К счастью, уаду вскоре превратились в огненные призраки, которые через несколько минут растаяли в вечернем небе. Спасательные работы продолжались, но паника постепенно утихала. Уж не знаю, почему, но я чувствовала, что на сей раз всё закончилось и остаток ночи город проведёт относительно спокойно. Остаток этой ночи. Дальше будет хуже. И ещё я чувствовала страшную усталость. Я вернулась в тесную комнатку на шестом этаже десятиэтажного дома в районе для граждан третьего сорта и легла спать с мыслью, что должна хорошенько отдохнуть.
Проснулась я от громких голосов. За стеной ругались. Вернее, ругалась мать Чармы, а девушка скорей оправдывалась, чем возражала.
– Подожди немного, мама, я принесу молока. Вчера не удалось…
– Что не удалось? – сварливо спросила женщина. – В дотариуме закончилось молоко? Даже порошковое? Нормального я уже от тебя и не жду. К сожалению, ты не унаследовала моих способностей, так что продуктов первой и второй категории от тебя не дождёшься. И угораздило же меня заболеть! Будь я здорова, мы бы не так жили.
– Мама, выпей пока фруктовый напиток, он же полезен. А я сейчас соберусь и схожу за молоком…
– Чарма, сейчас начало месяца. Скажи честно, ты получила новый жетон? Или столько нагрешила, что тебе его не дают? Мы с отцом старались, чтобы ты закончила хорошую школу, чтобы у тебя было всё…
– Да нет, мама, всё в порядке. Поешь, отдохни, прими лекарство…
– Панацина сегодня тоже ещё возьми, хотя бы пару упаковок. Мне приходится увеличивать дозу, и я хочу, чтобы у меня всегда был запас.
– Конечно, мама.
Ну и стерва же её мамаша. Вместо того, чтобы поддержать дочь, совсем её заклевала.
В дверь тихо постучали.
– Входи, Чарма.
Девушка проскользнула в мою комнату, плотно закрыла дверь и какое-то время стояла, словно прислушиваясь. Лицо у неё было тревожное и грустное, глаза блестели от непролитых слёз.
– Извини, если разбудили. Мама иногда бывает раздражительна. Это всё из-за болезни. Раньше она такая не была…
– А это лекарство… Оно ей помогает?
– Не знаю. По-моему, лучше ей не становится, но без панацина ей ещё хуже. Она без него просто не может. Без него она вообще очень нервная становится.
Ничего себе лекарство. Такое впечатление, что мать Чармы просто посадили на наркотик.
– Терри, ты не могла бы снова сходить со мной в дотариум?
– Может, лучше скажешь, где эта ваша чёртова канцерелла, чтобы я могла раздобыть для
Канцерелла, к которой была прикреплена семья Хави, напоминала стандартный офис, каких много в любом из городов Федерации. Огромные окна, пушистые однотонные ковры, элегантная мебель, аппараты с питьевой водой. Кроме рабочих кабинетов тут имелись помещения вроде небольших кафе, где вальяжные люди в лёгких летних костюмах беседовали, потягивая прохладительные напитки. Они походили на мелких служащих небольшой, но вполне благополучной компании, которые, занимаясь какой-нибудь пустяковой работой, страшно довольны собой и своей хорошей зарплатой.
– Это ведь не аристеи?
– Конечно, нет, – засмеялась Чарма. – Обычные виргиане, которые сумели хорошо устроиться в жизни. Эти все попали в штаб номарха и следят за порядком в нашем квадране. Квадран – это часть нома. В каждом квадране своя канцерелла…
– Со своими канцерелльскими крысами, – добавила я. – Едва ли не самый распространённый вид паразитов в любом тоталитарном государстве.
– В каком государстве?
– Неважно. Как они выдают эти жетоны?
– Проверяют информацию, которую собирали о тебе наблюдатели за последний месяц, а иногда и предыдущую информацию, если тебя взяли на заметку. Ну и решают, давать тебе новый жетон или нет.
– Именно они и решают?
– Да, у них есть такие полномочия.
Что ж, понятно, почему у служащих канцереллы такой самодовольный вид. Дослужились до права решать чью-то судьбу.
– И считается, что их решения всегда справедливы?
– Если считаешь, что с тобой обошлись несправедливо, можешь обратиться к номарху, и он лично займётся твоим вопросом. То есть необязательно он лично, может, и кто-нибудь из его ближайших помощников. Но знаешь… Мало кто решается жаловаться номарху на работников канцереллы. Это же всё как правило люди, которым он покровительствует, а следовательно, доверяет. Недоверие к ним номарх может расценить как недоверие к нему самому, так что…
– Понятно. А где эти жетоны хранятся?
– В сейфах. В каждом кабинете имеется сейф. Я хожу в пятый кабинет, где занимаются жителями нашего дома и ещё нескольких… Ты сейчас опять станешь невидимкой?
– Придётся.
– А это трудно? Наверное, я тебя очень утруждаю…
– Не очень. Ты же не просишь меня прыгать между мирами.
– Чем дальше надо переместиться, тем труднее, да? Терри, я знаю, магия не моего ума дело и я всё равно мало что тут пойму, но… Ты ведь можешь летать и невидимкой, и вот так, будучи… материальной? А что труднее?
– Невидимкой, – призналась я. – Сначала у меня получалось переноситься в другое время или место только вот в таком виде, во плоти. Это называется полный тайминг. Позже я научилась перемещаться невидимо, как бы временно выпадая из материального мира. Выход в тайминг всегда связан с перемещением, хотя бы на один шаг. Допустим, герой сказки, чтобы стать невидимым, должен надеть шапку-невидимку. А я должна для этого переместиться – во времени или в пространстве, это не имеет значения. Вот сейчас я сделаю шаг. Я буду рядом с тобой, но ты меня не увидишь. Потом я отправлюсь в канцереллу. А могу и сразу шагнуть туда. Жди меня возле дотариума.