Сказка потерянная
Шрифт:
Он тихо и спокойно выжидал,
Когда рука красавца Байрамука
Направит к солнцу то, чем обладал.
Тот дельно подошёл к его заданью,
Не смея показательно спешить.
Он рассмотрел с вниманьем рукоятку,
Вид коей мог любого удивить.
Луна и солнце были очень схожи.
Их показали будто некий круг.
И распознать казалось невозможным.
При этом даже хитрый Байрамук
Отличие не сразу
Но очень быстро понял, в чём подвох.
Он меч на треть, в пески воткнул спокойно,
Услышав облегчённый, тихий вздох.
То было подтверждением, что парень
Загадку эту быстро разгадал,
Однако одобрительные речи
Мужчина молодой не услыхал.
Не только потому, что луч мгновенно,
Волшебностью своею мир затмил,
Не вследствие того, что мудрый старец
Смекалистость его не оценил,
А только потому, что с ним теперь уж,
Поблизости не стало никого.
И тот, кто был недавно за спиною
Как будто бы и не был близ него.
Нещадно солнце в небе припекало,
Вокруг лежали дивные пески…
И Байрамук в тот миг лишь ясно понял,
На что решился, полюбив, пойти.
Он не являлся вовсе чародеем
И в первый раз в пустыне был один.
Он думал: «Как три дня мне продержаться,
Чтоб Див меня в пути не победил?»
Ему ведь без намёков указали:
«Назад уже отрезаны пути…»
В бездействии стоять уж невозможно.
Он должен начинать вперёд идти.
Указанное видя направленье,
Решившийся меч из песка достал.
Однако путь, проложенный тем светом
При действии подобном не пропал.
Как только вздрогнул конь под Байрамуком,
И сделал по приказу первый шаг –
Див тотчас извещён был неизвестным,
Что в их страну направлен кем-то враг.
Тревожное услышав сообщение,
Волшебник был безмерно удивлён.
Никто из караванщиков не ведал,
Что девушку похитил ночью он.
В душе злодей надеялся, что это
Лишь сбившийся с дороги бедуин.
Решившийся бороться, никогда бы
В дорогу не отправился один.
Но если он действительно явился,
Имея лишь единственную цель -
Красавицу пропавшую похитить,
Не зная удивительных земель…
Ну что ж. Пусть дева дальше почивает,
А Див себя потешит и врага.
Дерзнувший не
Собой, попасть, минуя день, сюда.
Колдун в пески направил слуг покорных,
Что людям были раньше не видны
До той поры пока не заходили
В пределы удивительной страны.
В местах же, где царило чародейство
Им зримыми дозволено ходить.
Хотя всем было, в общем, безразлично
В каком обличье силу применить.
Но был секрет покрытый страшной тайной,
Что слуг волшебных вмиг разоружал.
Об этом их «недуге» повелитель,
Владея ими, не подозревал.
И даже старец зеркалом владея,
Прекрасно видя монстров тех в стекле,
Не мог предполагать, как слуг возможно
Легко расположить было к себе.
Ну, что ж, кто знает, может Байрамуку,
Удастся эту слабость разгадать.
Пока же он, не ведая о тайне,
В пустыне знойной продолжал «шагать».
Верней сказать, что конь шёл потихоньку,
А Байрамук на нём лишь восседал,
И как наездник с опытом огромным
Без трудностей животным управлял.
То было и оправдано и верно.
Виднее становился дальний путь.
Животное мужчине позволяло
На всё ещё внимательней взглянуть,
Давало время глубоко обдумать
Показанные магом чудеса,
Ведь старец специально обозначил
Куда почаще направлять глаза,
Кем может быть волшебник днём и ночью,
Как может он менять притворно вид,
И даже время, когда он безвольно
Бездействует и очень крепко спит.
Сейчас был день. При нестерпимом зное
Навряд ли мог родиться рядом смерч.
Барханы ветром сильным шевелились,
Который, будто волны, двигал твердь.
Лишь облака препятствием казались,
Ведь слиться во единое могли.
Но в небесах царила безмятежность
Как рядом, так и в видимой дали.
В безмолвии дал юноша оценку,
Как простынь необычная ценна.
В ночи одной рукою Див ужасный
Мог с лёгкостью поднять даже слона
И отнести мгновенно в неизвестность.
Под тканью же невидим был никто,
А это означало, что волшебник
Не сможет отыскать в ночи его.
С мечом всё было ясно. Оставался
Подаренный намерено ковёр.
Лежал он туго скрученной поклажей,
С рисунком неизвестным до сих пор.
Но можно ль им воспользоваться было,