Сказка про маленьких лесных фей
Шрифт:
сочинила Гюльчичек.
— Правильно, они никогда не унывают! И взрослым помогают! — подпрыгнул от радости Кузнечик. — Видишь, как у меня хорошо сочиняется. Теперь твоя очередь!
— Утром с Солнышком встают, очень весело живут!
— Ура! — закричал Кузнечик. — Мы сочинили песенку! Да здравствуем мы!
И он громко запел:
Дошколята, дошколята, РаботящиеУслышав песню, птицы шумно захлопали крыльями. От этого поднялся ветер и разнёс песенку Гюльчичек и Кузнечика по селению. Её сразу подхватили во всех уголках, и работа закипела ещё веселее. А Кузнечик без устали скакал по улочкам и вдохновенно руководил дружным хором.
Гюльчичек увлечённо сажала цветы вместе с дошколятами. Она очень подружилась с ними и вовсе не стеснялась, что возится с малышами. Ведь искры, которые, подобно тысяче маленьких солнышек, рассыпались вокруг её кирки, когда она рассекала скалу, больше всех восхитили именно малышей. И именно они преподнесли ей цветы.
Из-за оврага послышался перезвон семнадцати ореховых колокольчиков — это Ворона давала сигнал к концу работы.
Построившись в ряды, маленькие феи, мальчишки-орехоносики и дошколята, усталые, но довольные, зашагали домой. Солнышко ласково провожало всех, кто честно трудился целый день, и даже шалунишку Кузнечика, хотя он и отлынивал от работы, но зато сочинил вместе с Гюльчичек песенку.
Гюльчичек, то и дело трогая свой венок на голове, размышляла: «Интересно, почему значки алычовые? Я бы придумала значки, изображающие кирку или лопату». Но спросить у дошколят она стеснялась, потому что не знала, что здесь принято о непонятном спрашивать как раз у дошколят, которые целыми днями не расстаются с книжками и очень многое знают.
Подходя к селению, Гюльчичек хотела снять венок, но листья запутались в её жёстких волосах.
— Ты хочешь снять венок? — удивилась самая маленькая фея-дошколёнок. — Не надо! Он тебе очень идёт!
— Мне как-то неудобно, — призналась Гюльчичек. — Нехорошо выделяться среди других.
— Что ты! — воскликнула фея. — Ты заслужила его своей работой.
— Да я же ничего особенного не сделала. Трудилась, как и все.
Как хочется алычи! — Ну и кислятина! — Кузнечик снова не жуёт! — Почему алыча священная? — Снова больница. — Дайте варенья — я усну! — А в школу ходить нужно.
Гюльчичек всё пробовала, всё хвалила, но сама ждала, когда же её угостят алычой.
— Что тебе ещё хочется? — спросил Кузнечик с тайной завистью, ведь ему никогда не уделяли столько внимания.
Гюльчичек застеснялась, покраснела и глазами показала на значок Алчичек. Не успели дошколята переглянуться, как Кузнечик уже принёс две алычи, зрелую и незрелую:
— Вот!
Гюльчичек сначала откусила от незрелой алычи. Она оказалась кислющей-прекислющей.
— Вкусная? — спросил Кузнечик.
— Да-а-а…
— Очень?
— Н-не знаю…
Гюльчичек не хотелось обидеть Кузнечика, который старался для неё.
А Кузнечик опять исчез и вернулся с полным карманом незрелых плодов.
— А вторую что же ты не ешь? — удивился он.
— Пусть останется… на потом, — сказала Гюльчичек.
«Оказывается, это вкуснятина, если её даже оставляют на потом», — подумал Кузнечик и, куснув разочек, так и подпрыгнул выше дома.
— Что? Что? — завизжали дошколята, с любопытством наблюдавшие за ним. — Вкусно?
Кузнечик не мог сказать «да», потому что было очень невкусно, но и не мог сказать «нет», ведь Гюльчичек только что сказала «да».
Малыши, замерев, ждали ответа. И тогда Кузнечик, закрыв глаза (будто бы от удовольствия), застрекотал как ни в чём не бывало:
— О, ещё как!
И одну за другой побросал в рот все ягоды.
— Видели?
— Видели! — поразились дошколята. — Ты что, глотаешь и не жуёшь?!
— Мне можно, — ответил Кузнечик. — Я — большой. А вот вам ни в коем случае нельзя: вы маленькие.
А Гюльчичек сжимала в руке спелую красную алычу и ничего не могла понять.
— Алчичек, — спросила она, — почему вы носите алычовые значки?
— Потому что алыча у нас — священный плод.
— А почему она священная?
— Потому что зацветает самая первая из деревьев и зовёт за собой цвести все остальные. И цветы у неё синие-синие, как небо. А уж потом расцветают фиалки, ландыши, незабудки, колокольчики. Поэтому мы и выбрали красивый листик алычи для своего значка.
— А я знал! А я знал! — закричал Кузнечик.
— Что ты знал?
— Ни-че-го! Знать ничего — тоже великое дело! — Кузнечик схватил Гюльчичек за руку. — Пойдём, Гюльчичек, погуляем, я тебе что-то покажу. Пойдём скорее!
Дело в том, что у Кузнечика начинал болеть живот, но он боялся сказать об этом кому-нибудь, кроме Гюльчичек. И повёл её прямо к воротам больницы.
— Так что ты мне хотел показать? — недоумевая, спросила Гюльчичек.
Но Кузнечик уже вбежал в больничный двор и через открытое окно впрыгнул прямо в палату. Там он растянулся на крахмально-чистой постели.