Сказка сказок, или Забава для малых ребят
Шрифт:
— Я сделаю, как ты говоришь, — сказала фея, — поскольку не умею, не хочу и не могу возражать против того, что тебе угодно. Итак, иди, и пусть сопутствует тебе матушка всякой удачи, и знай, что я всегда рядом с тобой. Но исполни и ты мое желание: привяжи к верхушке мирта шелковую нитку и колокольчик. А когда вернешься, дерни за нитку, колокольчик зазвенит, и я быстренько выйду тебе навстречу и скажу: «Вот я».
Принц так и сделал. Призвав слугу, он сказал ему:
— Ну-ка поди сюда, открой уши да хорошенько слушай. Застилай мое ложе каждый вечер так, как будто я сам сейчас приду и лягу; поливай всегда эту ветку в вазе, да смотри у меня: я на ней все листочки сосчитал, и, если хоть один упадет, останешься без хлеба.
И, сказав так, сел на коня и поехал добывать кабана; а любимую оставил, словно овечку у мясника.
Между тем семь женщин дурного поведения, которых принц держал при себе, когда увидели, что он охладел в любви и бросил обрабатывать
Войдя туда, эти записные [50] прощелыги, желая видеть, не новая ли ночная совушка очаровала их клиента, открыли опочивальню и, никого не обнаружив, увидели только прекраснейший миртовый куст, и каждая оторвала себе по ветке. Только самая младшая из них схватилась за всю верхушку, к которой был привязан колокольчик.
50
В оригинале: leiestre — зарегистрированные, записанные. Одно из названий проституток.
Колокольчик зазвенел, и фея, думая, что это принц, тотчас вышла. И как только жалкие вороны увидали это лучезарное чудо, они тут же напали на нее и схватили своими лапами, говоря:
— Ах, это ты увела воду наших надежд на свою мельницу? Это ты заграбастала себе в задаток благосклонность нашего господина? Это ты, важная цаца, присвоила достояние, купленное нашими телами? Вот мы и встретились, какая радость! Ну, сейчас выцедим мы из тебя сок! Ну, и пожалеет же твоя матушка, что не в добрый час на свет тебя высрала! Ты уж думала, что отхватила наш огород, да только вовремя поймали тебя за холку. Да чтобы не были мы в девять месяцев рождены, если ты сейчас за все не расплатишься!
И с такими речами они разбили ей палкой голову и растерзали тело на сотню кусочков; и каждая взяла себе часть; только самая младшая не захотела приложить руку к сему жестокому делу; и, когда сестры звали ее делать то же, что и они, взяла только маленькую прядку прекрасных золотых волос. Сотворив все это, они испарились по тому же подземному ходу.
Тою порой пришел и слуга, чтобы приготовить постель и полить ветку, как было ему велено господином. И, обнаружив все это несчастье, чуть не умер от переживаний; кусая себе руки, он собрал частички плоти и костей, отчистил кровь с пола, сложил все это в вазу и полил водой. Потом приготовил постель, закрыл комнату и, оставив ключи под дверью, унес свои башмаки подальше от той страны.
И вот вернулся принц с охоты; дернул он за шелковую нитку, позвонил в колокольчик. Но в колокольчик звонят, когда на перепелок охотятся! Но в колокольчик звонят, когда епископ выходит! А бедный принц мог бить хоть во все церковные колокола: его фея была так рассеянна [51] ! Немедля вбежал он в свои покои и, не имея терпения звать слугу и спрашивать ключи, врезал кулаком со всей силы по замку, открыл дверь, вошел внутрь, растворил окно… И, увидев вазу без куста, принялся рыдать, бить себя, кричать, вопить, голосить:
51
В подлиннике игра слов: быть рассеянной (distratta), т. е. невнимательной — и быть рассеянной, т. е. растерзанной на части.
— О бедный я, о несчастный я, о обездоленный! И кто же меня посмешищем таким сотворил? И кто меня разыграл так ловко и безжалостно [52] ? О принц ограбленный, разоренный, убитый! О ветка моя поломанная, о фея моя потерянная, о жизнь моя, от горя почернелая! О радости мои, развеянные как дым! О сладости мои, кто вас полил едким уксусом? Что будешь делать теперь, Кола Маркьоне [53] злополучный? Что сотворишь, несчастный? Прыгай в ров — избавишься от своей беды! Всего добра ты лишился в этой жизни, и неужто горло себе не перережешь? Потерял сокровища бесценные, и как еще бритвой себя по жилам не полоснешь? Стерли тебя из этой жизни, и как ты еще с высоты не бросишься? Где же ты, где, веточка моя? Какая черная душа, что чернее камня с Везувия, разграбила мою прекрасную вазу? О проклятая охота, все ты радости у меня отняла! О горе мне: пропащий, безнадежный, мертвый; оборвались дни мои; и невозможно, чтобы еще пытался я жить этой жизнью без той, которая поистине есть моя жизнь. И всяко теперь протяну я ноги: без милой сон мне будет пыткой, пища — отравой, удовольствия — удушьем, а жизнь — горечью.
52
В подлиннике
53
Кола — сокращенная форма имени Никола; маркьоне — маркиз. Сына короля зовут именем в уменьшительной форме (что невозможно в реальной жизни), не принцем, а маркизом (каких в одном Неаполе были десятки семей), вероятно, с той же целью, с какой автор дает сказочным королевствам названия, характерные для деревень: реальность, чтобы стать «понарошку», должна как бы уменьшиться в размерах. В неаполитанском уличном театре Дон Никола — персонаж, представляющий тип благородного жениха-страдальца.
Этими и другими словами, способными растрогать и уличные камни, взывал принц; и после долгого плача и горького рыдания, полный муки и гнева, не в силах ни закрыть глаза для сна, ни открыть рот для еды, настолько предался он горю, что лицо его, прежде бравшее румянец от пурпура восточного, теперь пожелтело, как фальшивое золото, и сочное прошутто [54] губ изменилось в прогорклое сало.
А тем временем фея вновь выросла из остатков, собранных в вазу, и увидела, как бедный ее возлюбленный рвет на себе волосы и бьется в рыданиях — высохший как щепка, цветом похожий на больного испанца [55] и на зеленую ящерицу, на травяной настой, на желтуху, на грушу, на хвост канарейки, на волчий помет. Взволнованная, выпрыгнула она из вазы, как луч света из слепой лампы [56] , изумив Кола Маркьоне, и, сжимая его руки, стала ему говорить:
54
Род ветчины; изготавливается из сырого свиного окорока. При длительном хранении на срезе меняет цвет с ярко-красного на серый.
55
Базиле не упускает случая слегка подтрунить над иноземными властителями Неаполя.
56
Железная лампа, которую можно было в случае надобности закрыть, не погашая свечи.
— Вставай, вставай, принц мой ненаглядный! Довольно, довольно тебе горевать! Оставь плач, утри слезы, отложи в сторону гнев, утоли печаль! Смотри, я снова жива и прекрасна, назло этим стервам, которые, разбив мне голову, сотворили со мной то, что сделал Тифон со своим бедным братом [57] !
Принц, увидав своими глазами чудо, которому не мог поверить, от смерти вернулся к жизни, и вновь зарумянились у него щеки, страсть закипела в крови, бурно задышала грудь. Одарив любимую тысячами нежностей и ласк, он захотел узнать от начала и до конца все, что произошло. И услышав, что слуга ни в чем не виноват, послал призвать его к себе. И, устроив великий пир, с благосклонного согласия отца, объявил фею своею женою. Пригласив лучших людей королевства, он, кроме того, повелел прийти и семи злым ведьмам, что убили эту молочную телочку.
57
Тифон — греческое наименование египетского злого бога Сета, который растерзал на части тело убитого им Осириса.
И когда окончили есть, принц, указав рукою на фею, стал спрашивать по очереди каждого из гостей: «Какого воздаяния был бы достоин тот, кто сотворил бы зло этой милой девочке?» А она сидела рядом с ним, столь прекрасная, что разрезала сердца точно бритвой, поднимала в высоту души словно лебедкой, и притягивала желание как магнит. И тогда все, что были за столом, стали отвечать: один — что тот злодей был бы достоин виселицы, другой — что колеса; кто говорил — что щипцов, а кто — чтобы в пропасть бросили; кто одну казнь предлагал, кто другую. Дошла наконец очередь и до тех бесстыжих рож; хотя разговор им и не по вкусу был, и начинали уже они, как говорится, видеть сны недоброй ночи, деваться было некуда. А поскольку нередко там истина рот открывает, где вино играет, сами ответили они, что, если бы кто дерзнул руку поднять на сей сладостный плод из сада Любви, того подобало бы в сточной канаве живым утопить.
И когда они собственными устами произнесли такой суд, принц сказал:
— Сами вы свое дело защищали, сами и приговор себе вынесли. Остается только, чтобы я повелел исполнить ваше решение. Ибо вы и есть те самые, кто, имея бессердечие Нерона и жестокость Медеи, разбили эту прекрасную головку, как яйцо, и несравненные члены ее тела измельчили в кусочки, словно мясо для колбасы. Итак, скорее, не будем время терять! Сейчас же пусть бросят их в самую большую сточную канаву нашего королевства, чтобы окончили они там презренную свою жизнь!