Сказки англов, бриттов, скоттов
Шрифт:
Принцесса подумала, что узнать имя мальчика-гнома, наверное, не трудно, и согласилась. Она сложила всю шерсть обратно в мешок и отдала его гному, а тот перекинул мешок через плечо и ушел.
Как только он вышел, принцесса подбежала к двери, чтобы посмотреть, в какую сторону он пойдет, — она хотела пойти за ним следом, узнать, где он живет, и расспросить у соседей, как его зовут.
Но, к ее большому огорчению, гнома и след простыл. Она смотрела и туда и сюда — вертела головой во все стороны, но нигде его не было видно. Тут она стала беспокоиться. «Что я буду делать, — думала она, — когда вернется великан
Часы проходили, а девушка так и не могла придумать, как ей узнать имя мальчика-гнома или хотя бы откуда он пришел. Она поняла, что сделала большую ошибку, и ей стало очень страшно.
Но вот сумерки начали сгущаться, и вдруг кто-то постучал в дверь. Принцесса открыла ее и увидела за порогом старушку. Старушка попросилась переночевать.
Принцесса была очень добрая девушка и охотно пустила бы в дом бедную старушку, но не посмела — побоялась, как бы великан не рассердился. Она сказала старушке, что не смеет пустить ее переночевать, потому что сама она в этом доме не хозяйка, а простая служанка. Но она все-таки усадила гостью на скамью у дверей, принесла ей хлеба и молока и дала воды помыть усталые ноги.
Принцесса была такая хорошенькая, такая милая и добрая девушка и она до того огорчилась, когда ей пришлось отказать старушке в ночлеге, что та благословила ее и принялась утешать.
— Не заботься обо мне, — сказала старушка. — Вечер теплый, сухой. Ты меня накормила, и теперь я посижу на дворе, а потом посплю где-нибудь у сарая.
И вот старушка доела хлеб, допила молоко и немного погодя легла спать у подножия зеленого холмика, что возвышался над торфяником, невдалеке от хлева.
Но не успела она улечься, как почувствовала, что земля под ней все теплеет и теплеет. Наконец земля стала такой горячей, что пришлось старушке вскарабкаться на холмик, чтобы подышать свежим воздухом.
Она уже почти дошла до вершины, как вдруг откуда-то из-под земли послышался голос. Кто-то говорил:
Трепли, трепли, растрепывай; Чеши, чеши, расчесывай; Пряди, пряди, попрядывай; Пириглуп, Пириглуп, Пириглуп — Вот как все меня зовут.Наконец старушка поднялась на холмик и тут заметила в земле трещину. Из трещины лился свет. Старушка припала к ней глазом, и что же она увидела? Глубоко внизу, в ярко освещенной комнате собрались все гномы Пири. Они сидели кружком и работали с великим усердием.
Одни трепали шерсть, другие ее расчесывали, третьи пряли, то и дело облизывая себе пальцы, чтобы ссучить нить потоньше, а четвертые ткали из пряжи сукно.
По кругу все время ходил желтоволосый мальчик Пири. Он хлопал хлыстиком и понукал остальных работать побыстрее.
«Вот так чудеса! Дивные дела тут творятся! — подумала старушка и поспешила спуститься с холмика. — Надо мне сейчас же пойти и рассказать про все, что я видела, доброй девушке в том доме. Кто знает, а вдруг это ей пригодится? Когда народец Пири держится поблизости, лучше быть начеку».
И вот она вернулась в дом и рассказала принцессе про все, что видела и слышала. Принцесса так обрадовалась,
Вскоре после того, как старушка ушла спать, дверь открылась, и появился мальчик Пири с кусками сукна на плече.
— Вот твое сукно, — сказал он с хитрой улыбкой. — Я положу его к тебе на полку, как только ты назовешь мое имя.
Принцесса была веселого нрава и решила немножко подразнить гнома. Она стала называть разные имена, одно за другим, и всякий раз притворялась уверенной, что назвала настоящее. А мальчик Пири прыгал от радости и покатывался со смеху. Ведь он думал, что она ни за что не догадается, как его зовут, и половина сукна достанется ему.
Но в конце концов принцессе надоело шутить, и она сказала со смехом:
— Ты не знаешь, человечек, кого зовут Пириглупом?
Тут он понял, что она все-таки узнала, как его зовут люди, и так рассердился, что в досаде свалил на пол все сукно в кучу и выбежал вон, хлопнув дверью.
Тем временем великан спускался с холма. Уже темнело, и вдруг он с удивлением увидел, что навстречу ему идет народец Пири. Гномы медленно поднимались на холм, повесив головы, и, как видно, до того утомились, что еле ноги передвигали. Глаза у них были мутные и словно незрячие, а губы так отвисли и скривились, что бедняги стали настоящими уродцами — губошлепами.
Великан спросил, что с ними, а они ответили:
— Мы целый день работали на своего хозяина и совсем из сил выбились. А губы у нас так отвисли потому, что мы то и дело смачивали себе пальцы слюной, чтобы ссучить нить потоньше.
— А я-то всегда уважал женщин, что умеют прясть! — сказал великан. — Хотел, чтоб хозяйка моего дома была хорошей пряхой. Но теперь передумал. Сейчас у меня живет хозяюшка, да такая красотка! И мне вовсе не хочется, чтобы она стала уродиной. А сядет за прялку, испортит себе личико.
И он поспешил домой, опасаясь, как бы алые губки его новой служанки тоже не отвисли, как у гномов.
Но он вздохнул с облегчением, когда увидел, что служанка его стоит у стола все такая же хорошенькая, как раньше, а перед нею лежит целая куча сукна.
— Ты прилежная девушка, — сказал великан, очень довольный. — В награду за твою усердную работу я верну тебе сестер.
Тут он пошел в хлев, снял обеих принцесс с насеста, принес их в дом и положил на ларь.
Младшая принцесса чуть не вскрикнула, когда увидела, как избиты ее сестры, — на них живого места не было. Но она была осторожна — прикусила язычок и только принялась мазать их раны целебной мазью и делать им перевязки. Мало-помалу старшие сестры ожили и, когда великан ушел спать, рассказали младшей про все, что с ними приключилось.
— Я отомщу ему за его жестокость, — сказала младшая принцесса, и так решительно, что сестры поняли: она говорит не на ветер.
И вот наутро, пока великан еще не встал с постели, младшая принцесса притащила его корзину, уложила в нее старшую сестру и покрыла ее всеми шелковыми занавесками и коврами, какие были в доме, а сверху набросала травы. Когда же великан спустился в кухню, девушка вежливо попросила его оказать ей одну услугу.
Великан был очень доволен ею — ведь он думал, что это она сама наткала столько сукна, — и согласился исполнить ее просьбу.