Сказки Чёрного леса
Шрифт:
Дамы заключили сделку с древним ведьмаком, живущим в самом сердце Черного леса. Они отдали по кусочку своих душ в обмен на проклятую брошь очаровательную золотую змейку с глазками-изумрудами и острым жалом. Ведьмак, злорадно ухмыльнувшись, предупредил их на прощание:
– Эта вещь несёт смерть не только ей, но и всему, что её окружает. Подумайте хорошенько – то ли это, что вам нужно?
Но сестры лишь рассмеялись в ответ и, окрылённые предвкушением расплаты, упорхнули восвояси.
И вот, через пару дней в шестнадцатый день рождения Лусианны они явились в замок с подарком. Брошь
– Для нашей милой принцессы, – сладко пропела Эвелин, прикрепляя брошь к её платью.
– Вот поистине королевский подарок! – заахали гости. – Прекрасно! Чудесно! Восхитительно!
Никто и не заметил, как побледнела Лусианна. Никто и не услышал, как прошептала с торжествующей улыбкой на губах Эвелин:
– Ах, простите! Кажется, я вас уколола!
Этой же ночью Лусианна заболела. Ей едва хватило сил позвать на помощь. Подоспевшие няньки-тетушки со страхом смотрели, как тело принцессы неестественно выгнулось в судорогах, взгляд затуманился и померк. Лусианна упала замертво на руки своих нянюшек. В отчаянии король Арвин велел поместить дочь в закрытую комнату, отказываясь верить, что она мертва.
– Нет-нет! – твердил он. – Наша Лусианна просто уснула под действием неизвестного заклинания. Я обещаю отдать Лусианну в жёны тому, кто сможет снять с нее заклятие!
Прошёл почти год. Замок за это время опустел, и даже будто как-то усел. Совсем близко подступил Чёрный лес, обнимая своими лапами-деревьями гору, на которой стоял замок. По окрестным деревням стали гулять разные слухи: говорили, что из замка по ночам доносятся крики, стоны и дьявольский хохот, а в окнах время от времени полыхает.
А в ночь годовщины смерти Лусианна открыла глаза. Но это уже не была добрая очаровательная принцесса. Её кожа почернела, как обугленное дерево, а из глаз лились чёрные слёзы. Когда Лусианна встала со своего ложа, замок содрогнулся. Яд, спящий в её теле, пробудился вместе с принцессой. Он распространялся по венам, как невидимый дым, выжигая на своём пути всё живое, что еще оставалось в отравленном теле Лусианны.
Первыми жертвами стали слуги и король Арвин – та горстка любящих сердец, что не верила в гибель принцессы. Их тела находили вывернутыми наизнанку, словно перчатки, с пустыми глазницами и раззявленным в безмолвном крике ртом. Затем смерть выплеснулась за стены замка. Стали гибнуть жители окрестных деревень и даже обитатели Чёрного леса. Эвелин и Миранда, узнав о происходящем, поняли, о чём предупреждал их ведьмак, и попытались сбежать. Но Чёрный лес не отпустил их. Туман окружил карету отравительниц, ветер жутко завыл, призывая Лусианну, стало так холодно и темно, что звери попрятались по своим норам, не решаясь открыть глаза. Из тумана появились тени с изуродованными телами. Это были те, кого обратила Лусианна. Сама же она шла среди них, как королева, и её рот кривился в зловещей усмешке. Она пришла за теми, кто стал причиной её гибели.
На рассвете тела Миранды и Эвелин нашли на опушке у леса – с выколотыми глазами и выражением ужаса на застывших лицах. А рядом с ними лежала очаровательная брошь – золотая змейка с изумрудными глазами.
БЕЛОСНЕЖКА И ШЕСТЬ ГНОМОВ
Зима в тот год выдалась такая суровая, такая
Ворчун не унимался уж который день.
– Не, ну правда, была бы нормальная баба, разве ж мы сидели бы сейчас за пустым столом с пустым брюхом?
– Ну, будет тебе, Ворчун, будет, – примирительно похлопал брата по плечу Умник. – В конце концов, и зима закончится.
– Если мы раньше не закончимся! – бухтел Ворчун. – А этой все нипочём – гляньте: сидит, глазищи выпучила, косы заплетает да в зеркало любуется! Тьфу! Лучше бы жрать приготовила!
Остальные одобрительно закряхтели-загукали. Есть хотелось давно и всем.
Девушка отложила зеркальце в сторону и выразительно посмотрела на гномов.
– Я вообще-то принцесса, если вы ещё помните. Ты, Ворчун, действительно считаешь, что я здесь для того, чтоб набивать твое ненасытное брюхо? Вы – семь здоровых мужиков, не можете раздобыть себе пищу?! Чем я тебя накормлю, если кладовая уже пуста?
Гномы запереглядывались, конфузливо пряча глаза, забормотали оправдания. И снова вмешался Умник.
– Ну, ладно тебе, Снежка, не сердись. Устали мы от зимы, да и правда, голодно совсем стало. Запасы-то как быстро подъели!
– А я что могу сделать?! Не надо было объедаться! Я вам говорила, что надо быть экономней! О, да лучше бы я сбежала от вас с первым принцем!!! Зачем, зачем я только послушала вас?!
Белоснежка вскочила и заметалась по комнате, как раненная волчица. Гномы притихли и расползлись по углам. Лишь Ворчун с Умником остались на своих местах – один из вредности, другой – по доброте душевной. Он искренне сочувствовал Снежке и ее судьбе и утешал, как мог:
– Что поделаешь? Видать, судьба у тебя такая! Кто же знал, что Гримхильда найдёт цветок бессмертия? Нам и самим хотелось бы видеть на троне тебя, а не эту старую грымзу! Совсем задушила налогами!
– Да и в шахты нам теперь ходу нет, – поддакнул Чихун, утирая нос большим платком. – Гримхильда теперь берет на работу только гномов с Восточного острова.
– Это потому, что они задолжали Гримхильде, – пропищал Тихоня. – Их правитель – старый маразматик – проигрался в пух и прах нашей коварной королеве.
– А нам теперь как быть? – вздохнул Умник.
На какое-то время в комнате воцарилась тишина, нарушаемая только сопением Сони и громкими чихами Чихуна.
– А жрать-то и впрямь до смерти охота, – заметил Тихоня, нарушая молчание.
– До смерти, говоришь? – расхохотался Весельчак. – Так в чём же дело? Накорми нас, братик! Как Простак!
– Ну и дурак же ты, Весельчак! – устало заметила Белоснежка. – Вы все должны с благодарностью вспоминать нашего милого Простака! Только по его милости ты сейчас жив и весел!
– О, я и благодарен ему! – воскликнул Весельчак. – Но, как говорится, хотелось бы добавки…
Белоснежка задумчиво посмотрела в окно. На заснеженной поляне было непривычно пусто. На голых ветвях деревьев, хрупких от мороза, навсегда застыли замерзшие насмерть белка и старый филин.